Планета Скарсида

В обожжённый глиняный горшок закладывалась сухая смесь из вулканического пепла и морской соли. Когда такой горшок попадал в окоп неприятеля, тот получал хорошую понюшку ядрёной чихательной дряни. Вот такие горшочки и поймали на разгромленном заводе, когда горшечники бежали от метеоритного дождя. Заряды оказались брошены и начали взлетать а затем были пойманы сетями с котовских кораблей.

Моррис внёс в дело свою долю: он немного подправил состав смеси, и теперь при попадании снаряда в крепость он взрывался, как настоящая бомба. Разрушительный эффект был неописуем. Коты хохотали, глядя, как при падении целой сетки с горшками разлетались в куски крепкие башни противника. Из разворошенного муравейника с воплями взлетали в небо десятки собакоидов в скафандрах — это воины ждали окончания срока невесомости, чтобы выйти на бой с котами.

Выходили из строя системы водоснабжения, и из разрушенных труб в небо восходила рассеянная вода, которую качали из подземных источников. Но, как ни странно, из океана вода не поднималась, словно на неё не действовало отсутствие тяготения. Так же оказывались нетронутыми озёра. Но по полям уже шёл волной огонь, уничтожая посевы.

— Вот это войнушка! — в полном изнеможении от восторга плавал по кораблю архивариус Культяпкин. — О, если бы я мог запечатлеть это в рисунках!

— Дайте-ка сюда. — проговорил Моррис, который сам выглядел так вдохновенно, словно дирижировал оркестром. Он взял глиняную бомбу, что-то пошептал в неё и запустил через иллюминатор в тихое озеро. Горшок скромно булькнул, и ничего не произошло.

— В воде не горит. — с сожалением ответил Кунжут.

— Это для другого. — загадочно ответил Габриэл.

— Биологическая бомба? — догадалась Инга.

— Она самая. — кивнул Моррис.

Кажется, всё шло прекрасно. Коты были довольны так, что даже урчали от наслаждения — по всему кораблю раздавалось басовитое мурчание и радостные мявы при особо точном попадании. Из открытых окон других кораблей флагману эскадры махали приветственными флажками и доносились восторженные вопли — коты приветствовали победителя.

«Что-то не так. — озабоченно думал Моррис. — Почему нет сопротивления? Почему Рушер не вступает в бой? Неужели я ошибся, и его здесь просто нет? Мы зря расходуем Силу.»

Эта внешняя победа над беззащитным перед такой атакой собакоидами встревожила и Ингу.

Эскадра уплывала к дальнему берегу, оставляя позади себя дымящиеся развалины и идущий в небо дождь из всяческих обломков и панически орущих собакоидов, которых уносило вверх. Один собакоид вознёсся совсем близко от окна, в которое смотрел Моррис. Это был крупный, величиной с телёнка, зверь с плоской зубастой пастью и высоким, как у котов, лбом. Он бешено колотил лапами по воздуху и пытался зацепиться за корабль. Цвет его лохматой клочковатой шерсти был неприятного синевато-серого цвета. Хвост был, как у крысы, голым и чешуйчатым. Все четыре лапы имели длинные пальцы с когтями — такими пальцами можно и царапаться, и делать тонкие работы. Собакоиды казались завершённым плодом эволюции псовых.

Корабли сносило на вулканическую гряду, из которой узкими струями возносились тонкие дымки. Тёмные конические вершины со следами застывшей лавы, острые верхушки кратеров и парящая тьма внутри. Над горной грядой, сплошь ощетинившейся вершинами, низко висели тёмные тучи. Над всей Псякерней не сходила облачность, но грузные пышные слои облаков просвечивало ярким сиянием — это лучи Джарвуса-1 пробивались к земле. Впечатление от этого освещения было просто диким — всё имело неестественный и зловещий вид.

Флотилия стала неожиданно снижаться — это кончалось действие невесомости. Обе планеты вошли в зону малых орбитальных кругов вокруг общего фокуса.

По странному капризу неведомого создателя этой двойной системы вращение обеих планет вокруг солнц обычно происходило далеко в стороне от фокуса — той точки, что лежала на отрезке прямой, соединяющей центры звёзд. И только раз в пять лет обе планеты проходили близко от центра. В такое время они испытывали двойное нагревание от своих солнц, что превращало жизнь на них в сплошную трудность. Скарсиду спасало то, что она была повёрнута к Джарвусу-1 своей отражающей стороной. Даже на малой орбите она поворачивалась к свирепому своему солнцу живой стороной, только находясь на возможно максимальном расстоянии. Для Псякерни это было не так.