Планета битв

Рокот танковых двигателей стал тем временем отчетливее, и в унисон ему ощутимо начала подрагивать земля под ногами. Письмо получилось сумбурным, и самое главное, первые строки: «Милая моя Медея…» никак не вязались с этой уже казавшейся Климу белибердой про жизнь и неприятные сюрпризы. Но написанного пером, как известно, не вырубить топором. Сплюнув в лужу, Елисеев подобрал стреляную гильзу от винтовочного патрона, скрутил полоску бумаги в трубочку, засунул ее в кисло пахнущую гильзу и зубами заплющил так, чтобы внутрь не добралась влага.

Оставалось только запрятать послание, чтобы во время боя оно уцелело и те, кто тоже уцелеет, доставили его Медее. Повертев гильзу в руках, Клим в итоге не нашел ничего лучше, как сунуть ее во внутренний карман куртки. И тут по траншее прокатился многоголосый приглушенный не то стон, не то крик – из тумана появился приземистый силуэт первого танка, ползущий посредине долины. Второй двигался чуть позади и метрах в пятидесяти левее.

– Приготовились! – Толя Кислицын, выбравшись на вал капонира, обернулся к ракетчикам. – Первый, второй и четвертый станки – поджигай! Третий – бить по дальнему. Коновалов, с упреждением не намудри!

У третьего станка, того самого, что был выставлен на прямую наводку, неподвижно застыл наводчик Аристарх Коновалов, чуткими пальцами подкручивая микрометрический винт. Длинные блестящие тела ракет, покрытые дождевыми каплями, казалось, дрожали от нетерпения, готовые сорваться с направляющих и унестись в волглую пелену.

Идущий первым танк на ходу выстрелил, чуть присев и окутавшись облаком мелких брызг. Эхо выстрела кануло в туман, а прямо посреди траншеи вырос огромный грязевой куст взрыва, забрызгавший ополченцев мокрой глиной. Клим, инстинктивно присев, вскочил и вытянул шею, пытаясь рассмотреть последствия. Ему удалось увидеть только большую воронку, перерубившую траншею пополам, и мертвые тела, лежащие вокруг.

– Да, это не пулеметики… – зло прошипел Кислицын.

– Анатолий, давай! – прогремел над увалами голос Лускуса, усиленный медью. Кислицын взмахнул рукой, и ракеты с понизительным свистом, слившимся в единый многоголосый вой, ушли к цели.

Коновалов не подвел, дальний танк сразу же скрылся в пламени. Остальные ракеты обрушились на ближнюю машину, и будь это тот же бронетранспортер, остались бы от него рожки да ножки. Но когда дым от разрывов рассеялся, ополченцы в едином порыве разочарованно вскрикнули – оба танка, целые и невредимые, продолжали ползти вперед.

– Бутылки готовьте… – загремел медью одноглазый со своего КП. Окончание фразы утонуло в грохоте – танки открыли беглый огонь по позициям ракетчиков. Третий станок сразу же разворотило, наводчик и обслуга успели укрыться в капонире. Кислицын, спрыгнув с вала, сидел теперь внизу, рядом с Климом, и бессильно матерился.

Порядком искорежив рельеф увалов, танкисты грейтов сделали передышку. Их машины подползли к траншеям так близко, что стали видны витки уложенного на передке стального троса. Елисеев, высунув голову меж куч свежей земли, во все глаза разглядывал бронированных монстров прошлого.

Танки были выкрашены в темно-серый цвет. Приплюснутые тяжелые башни, длинные хоботы пушек, опущенные к самой земле фальшборта, закрывающие гусеницы, и множество черных коробочек, тесно облепивших и башни, и корпуса машин. Что это и зачем, Клим не знал, хотя догадывался, что, скорее всего, коробочки служили дополнительной защитой, своеобразными бронежилетами, надетыми на танки.

Из траншеи выметнулись несколько темных фигур с зажигательными бутылками в руках. Секунду помешкав, они, пригибаясь к мокрой траве, двумя группами устремились навстречу танкам. Сейчас же на башнях расцвели трепещущие оранжевые цветы, и до слуха Клима долетел злобный клекот пулеметных очередей. Бойцы попадали в траву, но их продвижение не остановилось. По тому, как колышутся метелки седокроя и соцветия полосатки, становилось понятно, что эти отчаянные люди ползут вперед.

А потом, один за одним, они поднимались. И бросали бутылки. И падали, срезанные пулями…

Дальний от Клима танк все же загорелся. Спирт полыхал почти бесцветным пламенем, но по тому, как дрожит воздух над серой громадой, становилось ясно, что он весь в огне. Тем не менее танк продолжил движение. Другая машина практически не пострадала от отчаянной атаки ополченцев. Резко прибавив ходу, она устремилась прямо на капонир, не переставая поливать траншею из пулеметов.

– Ракеты уносите! – заорал Клим Кислицыну. – Туда, за увалы. Он же подавит все!

– А ты? – Толя рванул Елисеева за рукав.

– Я попробую… – Клим не договорил, вынимая из сумки, почти утонувшей в грязи, одну за одной три бутылки со спиртом.

Ракетчики, взвалив на плечи десяток оставшихся ракет, как муравьи, потащили их прочь от обреченных позиций. То, что обреченных, Клим понял уже давно. Танки им не остановить. Ракеты, стим-спит, бутылки с этилом – для прущих на них стальных черепах это ничто. Как там говорится – «что слону дробина»? Вот так и есть.