Планета битв

Приехав в Фербис поинтересоваться, как идет работа над авиационной составляющей их наступательной диады, Клим не застал канцлера в кабинете. Секретарша объяснила, что шеф уехал на завод, где запущен какой-то, как она выразилась, «большой молоток».

Ларчик открылся просто. Едва Елисеев пересек проходную, как тяжелый удар сотряс землю под ногами, в окнах зазвенели стекла. Охрана посмеивалась, глядя, как запыхавшийся адмирал испуганно озирается, пытаясь понять, в чем дело. Оказалось, что Шерхель и Чжао Жэнь запустили паровой молот большой мощности для проковки деталей, от которых требовалась повышенная прочность.

В кузнечном цеху нечем было дышать. В горнах калились бруски нейзильбера и бронзы с низким содержанием олова. Шумно ухали воздуходувки. Рокотал паровик, волокущий приземистые вагонетки. Рабочие, облаченные в одни набедренники, блестели потными плечами, волоча на цепных клещах пышущую жаром поковку. Молот, больше похожий на исполинский столб, зажатый меж двух Г-образных станин, висел в воздухе, готовый обрушиться на заготовку.

– Дава-ай! – истошно заорал кто-то из дымного облака. Клим заметил в стороне, на огороженной перильцами площадке, Лускуса, Шерхеля, Чжао Жэня, Жемчужникова и еще несколько человек. Немец, по обыкновению одетый в кожаный фартук, услышав крик, рванул рычаг. Молот ударил. Брызнули искры, опало пламя в печах. Ощущение было такое, будто где-то совсем рядом взорвался термобарический снаряд.

Едва не оглохнув, Клим перепрыгнул загородку и кивнул на окутанный паром и дымом молот:

– Мощная штука!

– А то! – улыбнулся в ответ Лускус и непонятно пошутил: – Прямо Гронд, молот преисподней…

Китаец и Жемчужников подошли, поздоровались. Шерхель, задрав бороду и демонстративно не глядя в сторону Елисеева, что-то говорил кузнецам.

В цеху снова стало шумно – рабочие меняли заготовку.

– На какой стадии у вас готовность паролета? – прокричал Клим в ухо канцлеру.

– Сегодня премьера! – Лускус показал большой палец. – Кстати, уже пора. У меня тут экипаж, поехали…

* * *

В ангаре собралось человек тридцать – инженеры, техники, рабочие, члены правительства. Паролет стоял на специальных козлах, готовый к испытаниям. Клим обошел его кругом, зачем-то похлопал по решетчатому фюзеляжу. Если бы аппарат увидел кто-нибудь из летчиков прошлого, его ждало бы разочарование. «Стимберд», а именно так нарекли первенца авиапрома Медеи, ничем не походил на грозную боевую машину. Небольшой биплан с обтянутыми проклеенной кожей крыльями, заменяющие шасси баллонеты похожи на деревянные сабо голландских крестьян. Открытая кабина пилота, позади нее уродливый бульб спиртового бака. Решетчатые фермы двойного фюзеляжа, винт между ними. Тросики управления, натянутые вдоль ажурных конструкций паролета, придавали ему вид нелепый и даже жалкий.

– Ну что, пора? – Лускус бросил взгляд на установленные в углу ангара часы, огромное сооружение с тяжелым маятником.

Для первого испытательного полета из отряда пилотов выбрали самого опытного – сухонького, быстрого в движениях непальца Праджури. На Земле он работал в туристическом агентстве, катал охочих до зрелищ и острых ощущений европейцев над Гималаями, пилотируя антикварный двухвинтовой самолет «Ан-24». Более знакомого с авиацией человека под рукой не нашлось. В основном в отряд пилотов набрали молодежь, которая очень хотела, но, увы, совершенно не умела летать на аппаратах вроде «Стимберда». Праджури должен был учить их, но только после того, как научится сам.

Техники залили в бак «Стимберда» спирт. Чтобы избежать нежелательных эксцессов, в него добавляли аммиак. По ангару распространился тошнотворный запах. Загрохотала лебедка, вытаскивающая тележку с паролетом наружу.

– Пойдемте, господа. – Лускус широким жестом пригласил собравшихся к выходу из ангара. – Сейчас наша птичка будет спущена на воду.

– Эх, жаль, шампанского нет, – весело сказал Панкратов. – По древней традиции хорошо бы разбить бутылочку о… о…

– О борт, – договорил за него Елисеев и добавил: – Только, боюсь, как бы от этого «Стимберд» не развалился на части.

В толпе засмеялись. И тут у них за спиной раздался громкий крик:

– Где?! Где он?! Стойте!!!

В ангар вбежал какой-то человек и, не переставая кричать, бросился к паролету. Панкратов нахмурился, сделал знак охране, и путь бегущему заступили двое стражников. Клим прищурился, силясь разглядеть в полумраке личность нарушившего торжество момента.

– Кто это? Что за балаган? – возмущенно переговаривались министры.

Самым зорким оказался, как ни странно, одноглазый Лускус.

– Смотри-ка, не вынесла душа поэта, – хохотнул он. – Прибыл. Боюсь, наш уважаемый Праджури все же не будет первым авиатором Медеи.

– Почему? – удивился Клим.

– Потому что он… – Лускус кивнул на препирающегося со стражниками человека, – не уступит этой чести никому. Да пропусти же! Ему – можно.

Алебарды раздвинулись. По знаку Панкратова рабочий выключил лебедку. Не глядя отбросив плащ в сторону, странный человек торопливым шагом подошел к «Стимберду», на ходу приговаривая:

– Успел… Успел! Трех прыгунов загнал, а успел…