Пламя зимы

После этого дела пошли лучше в одном, но хуже в другом. Раздающий милостыню нехотя стал мне объяснять, что мог, или, по крайней мере, я думала, что он так объясняет. В то время я полагала, что он почти такой же несведущий, как я, и подчинилась неизбежности мало-помалу выяснить, что означают все эти сокращения – ведь я решилась посрамить этих двух и угодить королеве. Однако в раздающем милостыню я получила серьезного врага.

Когда после обеда король объявил танцы и Бруно пригласил меня, это обстоятельство, которое могло оказаться чрезвычайно важным, тут же отодвинулось для меня на задний план. Как только я увидела Бруно, все, кроме того, что этой ночью мне снова придется спать без него, просто вылетело из моей головы! И все, что я в конце концов сказала, – это то, что, пока двор не разъедется, мы не сможем найти квартиру.

Бруно сильнее сжал мою руку.

– Я должен поговорить с тобой наедине, – сказал он, – и мне не удастся улучить момент, пока король не отойдет ко сну. Поэтому мы не можем ждать, пока двор разъедется. Боюсь, что король уедет в тот же день, как отпустит своих подданных.

– Уедет? – повторила я. Мою стыдливость, вызванную стремлением скрыть желание, пересилило удивление и тревога. – Но разве королева не будет сопровождать короля?

– Нет. – Бруно посмотрел на меня предупреждающе, поскольку мы присоединились к ряду танцующих, и я поняла, что он не может сказать больше, чем следует слышать другим.

– Может, нам удастся встретиться… – начала я, но не смогла вспомнить никакого уединенного места, а затем нас разделили фигурой танца.

К тому времени, когда тур окончился, я опять была вне себя из-за Бруно. Ах вот как, он просил разрешения квартироваться вдали от двора не потому, что хотел меня, а потому, что нуждался в уединенном месте, чтобы дать мне наставления! Но в конце концов, не полная же я дура! Как бы ни была разгневана, я поняла, что, должно быть, есть такие чрезвычайно важные вещи, которые он хотел мне сообщить. Кроме того, я обязательно должна была рассказать о странном отношении ко мне королевы. Даже будучи озабоченной истинностью записей в счетах и презрительным отношением управляющего двором и раздающего милостыню, я не считала, что королева поступила осторожно. Наоборот, я знала, что все это выглядит просто странно.

У меня не было возможности ни выразить ему, как задеты мои чувства, ни намекнуть о моих тревогах. При последних звуках музыки мою руку для следующего танца готовился принять Ричард де Комвиль. Я собиралась отказать ему, но Бруно отрицательно покачал головой, поклонился мне и сказал, что должен удалиться, посмотрев по направлению личных покоев короля. Поэтому я танцевала с Ком-вилем, а потом и с другим джентльменом. Уверена, что для них мое общество было приятным: у меня был достаточный опыт отвечать моим братьям, когда мои мысли были заняты совсем другим. И поскольку я решила больше не думать о безразличии ко мне Бруно, в то время как моя слабость по отношению к нему очевидна, я начала размышлять о тревоге раздающего милостыню.

Когда слово «тревога» пришло мне в голову, оно зазвенело как колокольчик. Чувствовалась заметная разница в отношении ко мне управляющего двором и раздающего милостыню. Управляющий был лишь раздражен и высокомерен; ему, казалось, все равно, сколько я буду изучать любую запись, разве что жаль своего времени. Раздающий же вообще не хотел, чтобы я просматривала что-либо медленно и тщательно. Да, тревога – это подходящее слово.

Как только мне удалось, я сослалась на усталость и вернулась в зал королевы, где нашла ларец с бухгалтерскими книгами, вытащила те, которые относились к последнему месяцу и начала просматривать их пункт за пунктом. Через какое-то время, несмотря на то что я не понимала смысла всех записей, я начала находить повторения тех или других обозначений, которые приняла за названия определенных религиозных заведений. Каждая из сумм в отдельности была невелика, но, сложенные вместе, они составляли уже кругленькую сумму. Однако я не думала, что именно это вызвало тревогу раздающего. То, что для меня «кругленькая сумма», для него, должно быть, почти ничто.

Ночью я проснулась с пониманием того, что открытие прошедшего дня можно использовать и по-другому. Конечно, необычный способ дарения имел получателя, которого королева должна была запомнить. Если это так, у меня будет несколько имен, соответствующих обозначениям в книге регистрации, и я, возможно, смогла бы использовать их, чтобы разобраться со смыслом других обозначений.

Я пришла в спальню королевы и попросила принять меня до того, как она будет одета и окружена важными дамами двора.