Пламя войны

Торжествуя, вождь бросился к освободившимся створкам ворот — и замер, не в силах пошевелиться. С противоположной стороны на него уставился черный зев орудия. Через мгновение его ослепила вспышка, ставшая последним, что увидел в своей жизни вождь горцев, — картечь разорвала его тело на множество кусков.

Великий ковыль, курултай торхов{6} Шагир-багатур.

Барабаны… Барабаны… Их ровный, мерный рокот на протяжении вот уже нескольких дней все сильнее выматывает душу; они гремят словно не в стороне от шатра вождей, а прямо в голове, в висках. И где-то там, в глубине сознания, мне отчего-то кажется, что их ровный, мерный бит посвящен не курултаю, а торжественным похоронам. Моим похоронам.

Рокот резко оборвался. Салем-багатур, за старость и мудрость назначенный старшим над собранием вождей, медленно встал и неторопливо, с достоинством, все еще сильным голосом произнес:

— Сегодня курултай выносит решение! Итак, вожди, есть два основных предложения: собраться и напасть на рогорцев или пойти в поход на земли лехов! Шагир-багатур, выйди в круг вождей и еще раз скажи нам, отчего ты вынес свое предложение!

Барабаны вновь заревели, еще быстрее и громче; их грохот словно подтолкнул меня в спину, но я совладал с желанием ускорить шаг, выходя на середину круга-курултая. Нет, я вышел степенно, даже чуть медля, каждым незначительным жестом демонстрируя сидящим вождям полновесную уверенность в себе и своих словах. Иначе-то и никак, без подобных, пусть и мнимых, проявлений силы мои слова и слушать никто не станет…

— Вожди! Достойные из достойных, первые в своих родах! За время курултая мы слышали немало дельных — и не очень — предложений. Но мы отказали Заурскому султанату {7} собрать силы и идти воевать на берега южных морей, за чужой для нас интерес султана. Мы отказались от набега на ругов, потому что знаем, что их витязи встретят нас на самой границе степи и что поход этот обернется большой кровью. Мы это знаем. Но разве не говорил я вам, что Когорд-багатур создал не менее сильную стражу на границе Рогоры {8}, чем руги на своих землях? И скольких воинов мы потеряем в схватках со всадниками рогорцев?!

Круг вождей отозвался глухим ропотом на мои слова, но, уважая традиции курултая, все они, даже Салах-багатур, мой самый яркий и последовательный враг и противник на Совете, сдержали свои чувства. Поэтому я в очередной раз продолжил, силясь достучаться до их здравого смысла: