Пламя в отсеках

Впрочем, загвоздка отнюдь не в неизбежных естественных конструкторских недоработках первенца, а в тех видовых технических пороках, которые унаследовал от всех предыдущих поколений атомарин титановый рекордсмен.[8] Перефразируя библейский афоризм, можно сказать: в новые меха влили старое вино. В новейший по своим чудо-свойствам титановый корпус были поставлены типовые, большей частью устаревшие (но зато в силу своей серийности — дешевые) электроагрегаты. Те самые, которые вызвали горестный вопль подводников в популярном журнале: «Можно ли представить себе многомесячное подводное плавание, когда едва ли не ежесуточно то что-то вспыхивает, то прорывается?! Это уже не поход — сумасшедший дом! Вот такие нам, подводникам, строят АПЛ». Готов проиллюстрировать этот риторический возглас своим походным дневником, свидетельствами многих бывалых подводников.

Тысячу раз прав командир подводного ракетоносца Е. Селиванов, умудренный горьким опытом объемного пожара: «Надо еще на уровне проекта, на стадии постройки корабля исключить саму возможность возникновения пожара. Должна быть найдена система предупредительных мер…»

— Эх, если бы нас, командиров, — вторит ему его коллега капитан 1 ранга Э. Рыбаков, — привлекали, не говорю уж к проектированию, хотя бы к составлению проектного задания. Уж, наверное, мы могли бы что-то подсказать. Но сверхзасекречено все…

Наверное, не зря старый моряцкий тост звучит сегодня так: «За наших в море на таких кораблях!»

И уж если говорить о первопричине трагедии К-278, то она в причине взрывообразного пожара, вспыхнувшего вдруг в злополучном седьмом отсеке. Вся остальная цепь событий — лишь производное от него. В конце концов, подводники уходят в океан не для того, чтобы тушить пожары. У них свои еще более сложные тактические, боевые задачи. Высшее мерило их обученности, их мастерства — пораженная из-под воды цель. И если я приобретаю цветной телевизор, а потом меня обвиняют — я-де погубил аппарат тем, что тушил его, внезапно вспыхнувший, не по инструкции, то, согласитесь, это странная постановка вопроса. Жаль, что народный депутат А. Емельяненков игнорирует эту странность, определяя первопричину трагедии в неумении второго экипажа вести борьбу за живучесть.

Кстати говоря, и старший матрос Бухникашвили, и мичман Колотилин, на чью смертную долю выпали начальные минуты аварии, «родом» из первого экипажа. Спору нет — первый экипаж был более опытным, чем второй. Это и понятно: люди Зеленского знали корабль со стапеля, испытывали его, чаще ходили в моря. Но из этого вовсе не следует, что ванинцы были недообучены, что они не умели бороться с огнем, что у них «подкорка не сработала тогда, когда поджилки трясутся и мозг не включается…» Аргументы?

Оба экипажа обучались на одних и тех же тренажерах, по одной и той же программе. Разумеется, в Учебном центре были далеко не все макеты систем уникального корабля, и тогда второй экипаж отправлялся изучать их в те институты и на те заводы, где они создавались.

Мало кто знает, что почти все среднее звено комсостава ванинского экипажа, а также старпом и помощник — выходцы из первого экипажа. Подавляющая часть «дублеров» обладала опытом дальних подводных плаваний.

Теперь, просчитав в кабинетах, задымленных разве что дымом сигарет, все варианты тушения пожара, призвав на помощь опыт свой и зарубежный, критики второго экипажа легко бросают камни в спину Ванина. «То-то сделал не так, того-то не приказал, а можно было поступить так-то и тогда бы…» Но последнее слово всегда остается за погибшим командиром. Мы не знаем и никогда не узнаем того, что знал он, принимая свои решения. Нельзя судить неуслышанного.

Наверное, как и во всякой битве, у ванинцев были свои промахи и ошибки. Но ни одну из них высокая комиссия не признала роковой, однозначно погубившей корабль. Даже ту, что мой коллега по перу вменил в вину командиру, и обвинение это пошло гулять по стране двадцатидвухмиллионным тиражом: «Дальше — больше. Подан воздух высокого давления (ВВД) на продувание кормовой группы цистерн главного балласта, нагружены вопреки руководству дополнительные трубопроводы в горящем отсеке — и происходит их разрыв: раскаленные стенки не выдержали давления, ВВД пошел в пылающий отсек, что создало здесь эффект доменной печи». Тут одна маленькая деталь. Прежде, чем «разорвались раскаленные стенки трубопроводов», из них выплавились пластмассовые прокладки, которые-то и выпустили ВВД в отсек. Раньше эти прокладки делались из красной меди (куда более тугоплавкой, чем пластик). Цветной металл в благородных целях экономии народных денег заменили на полиамид, исключив из расчета ситуацию пожара. До отчаяния знакомая «экономия на спичках»!

И такие «мелочи» открываются едва ли не в каждом обвинении, выдвинутом уцелевшим подводникам.