Пламя страсти

– Не прикасайся ко мне до наступления ночи, когда я буду обязана удовлетворить твою похоть, – ядовито прошипела она.

Дру предоставил ей бушевать, шествуя впереди него. Боже, она превратилась в ураган! Она отыгрывается за те годы, когда ей приходилось держать свой норов в узде. Дру удалось заставить ее делать то, что ему необходимо, но он уже понял, что заплатил за это слишком дорого. На каждом шагу она будет злобствовать и делать все ему назло – он уже предчувствовал это.

Черт возьми, почему она превратила свадьбу в неприятность? Она ведь неглупа, могла бы понять, что лучшего выбора ни у нее, ни у него нет. Почему тогда она недовольна таким ходом вещей? Боже мой, она была согласна на брак без любви с Хубертом, а за Дру выйти не хотела. Что ей еще надо? Они нравятся друг другу, и их близость доставила им такую радость, какую некоторые супружеские пары не испытывали ни разу в жизни. Он готов исполнять любое ее желание. Если она захочет, то может некоторое время погостить у своего отца. Если ей не хватает развлечений, он может водить ее в театр в Вирджиния-сити. Господи, не в тюрьму же она пошла! Ведь могло быть гораздо хуже. Тори могла выйти замуж за Хуберта Фрезье-младшего, содержащего двух любовниц. Боже, неужели она считает, что он хуже Хуберта? «Да, так оно и есть», – решил Дру, когда Тори сверкнула на него глазами, как на волка, только что выскочившего из чащи.

ГЛАВА 16

И началась война нервов. В присутствии Вонга Тори была холодно вежлива, а наедине с Дру как бы не замечала его. Хотя трудно не замечать человека, с которым делишь одну комнату. Тори просто не смотрела на него и не отвечала на его слова. Даже головы не поворачивала.

У нее осталось только одно развлечение: наблюдать хлопоты Вонга о своем красном носе и хриплом горле. Простывший китаец усердно занимался самолечением: варил какие-то травки, корешки, порошки. Смешивал, размешивал, пробовал, плевался. Одни лекарства он пил, другие – нюхал, но ничего не помогало. Вонг сильно раздражал Салливана своими химическими опытами и постоянным чиханием. Он непрестанно пил чай из жимолости с лимоном и медом. А на ночь ставил себе компресс: смачивал шерстяную ткань в оливковом масле, камфоре, уксусе, нагревал и клал на грудь. Временами он менял свои привычки и вместо чая пил напиток из анисовых капель и хрена, настоенного на меду.

Благодаря соседству Вонга Тори имела возможность избегать интимных отношений с Дру и благодарила за это судьбу. Ей трудно было бы скрывать страсть, которую Дру мог так легко пробудить в ней. Целыми днями Тори твердила как заклинание, что она ничего не чувствует к этому голубоглазому орангутангу, что совершенно равнодушна к нему.

Ее не оставляла надежда, что в конце концов она освободится от своего чисто физиологического влечения.

Тори была уверена, что, когда они доберутся до Вирджиния-сити, от постыдной зависимости не останется и следа. Она вернется к отцу, вычеркнет из памяти слишком раннее замужество и начнет жизнь сначала. Калеб, конечно, поможет ей. Если уж он, после стольких лет разлуки, хочет с ней встретиться, значит, непременно поможет, убеждала она себя.

После переправы через Миссури троица снова заняла свои места в фургоне и направилась на запад. Теперь Тори и Дру вообще не оставались наедине, и женщина немного расслабилась, так что даже получала удовольствие от красоты проплывавших мимо пейзажей и коротких остановок в форте Кирни, форте Коттонвуд и на станции «Плам Крик», штат Небраска. После Орегона поток попутных фургонов увеличился настолько, что образовался целый караван.

Впервые за долгие недели Тори получила возможность побыть в женском обществе. Но не только женщины ходили к ним в гости. Многие мужчины из соседних фургонов тоже с удовольствием заглядывали на огонек. В таких случаях Дру обязательно по-хозяйски обнимал Тори за плечи. Это бесило ее. Последнее время Дру просто изводил ее поучениями, как ей следует вести себя; он как будто следил за ней, потому что вырастал словно из-под земли, стоило Тори случайно оказаться рядом с незнакомым мужчиной. А зачем? Неужели он не верил в эффект своих поучений? Он ведь не особенно хотел ее – в этом она убедилась. Почему же другим не желал отдавать? И уже в который раз Тори подивилась нелогичности и противоречивости мужчин.

Когда Тори во время очередного привала решила спуститься к реке Платт, по берегу которой они ехали на северо-запад, Дру увязался за ней под предлогом опасности зыбучих песков, которых здесь будто бы видимо-невидимо. Он не оставлял ее ни на минуту – ни когда она купалась, ни когда отдавала визиты попутчикам. Короче говоря, он опекал ее, как маленького ребенка. И это выводило Тори из себя. По десяти раз на дню она была на волосок от истерики. И если бы не Вонг, она бы давно треснула по башке этого упрямого мула его же ружьем и столкнула в зыбучие пески, про которые он так много рассказывал.