Пламя подлинного чародейства

Обыск лагеря стоил нам, наверное, нескольких килограммов нервов каждому, но, к счастью, только их. Общее количество живых мертвецов в оставшихся без хозяев постройках не превышало полусотни. Все они были жестоко обгрызены, вероятно, мутантами наподобие тех, в которых Гларк пытался превратить заключенных, а также имели при себе оружие. Да и помимо него мечей, копий и дротиков здесь хватало. Старых, ржавых, практически некондиционных, разве что пригодных для совсем уж безоружных людей. Также не обнаружилось ни единой монетки, а из подвергнувшихся разграблению кладовых исчезли все мясо и вино, но вот мука, оставшаяся в неразорванных мешках, почему-то никого не интересовала.

Очевидно, до нас здесь, кроме чудовищ, побывал и кто-то разумный, скорее всего колдуны и их слуги, не поленившиеся снять сливки с добычи, но бросившие на месте ненужный им хлам. Они же, думается, и превратили оставшихся людьми легионеров в нежить. Из-за плохого качества материала покойники получились слабые и тупые. На секундочку заглянувших внутрь разведчиков они просто проморгали, не успев выбраться из здания, где прятались от солнца, которое большинство творений некромантии страшно не любит. А вот священник их внимание привлек. То ли шумел он сильно, то ли молиться пробовал, не знаю. В общем, спасибо ему за это. При тесноте лагерных стен пять десятков мертвяков стали бы куда более опасными противниками, чем на ровном, хорошо простреливаемом месте.

— Мы сумели вскрыть письмо, — обрадовала меня, вернувшегося с радостными вестями о большом количестве халявных трофеев, Кассандра.

— Как? — удивился я.

— Да просто выдернула бумагу из конверта и отбросила его раньше, чем он успел загореться, — пожала плечами однорукая наемница. — Сорок лет назад такой фокус иногда срабатывал с не слишком хорошо защищенными посланиями и сейчас вот тоже не подвел. Внутри находились запрос к какому-то офицеру, почему его маг-менталист не выходит на связь, и краткая сводка по ведению войны. В баронствах армией Империи захвачено несколько крупных плацдармов, но это не главное. Они столкнулись с авангардом царства Кин, чья армия, как оказалось, практически единовременно с наступлением наших войск на побережье прорвала горные перевалы.

ГЛАВА 12

— Весело там должно быть, ох, весело. — Последние сутки все мысли крутились вокруг портового города Колона, где у меня имелась неплохая в общем-то недвижимость, к которой прилагалась ячейка общества в виде потенциальной ученицы и ее родителей. А еще ведь одному хоббиту с его клановым выводком защиту по мере собственных сил обещал. — Хотя вообще-то мы здесь тоже не скучаем.

— Чего ты там бормочешь себе под нос все время? — недовольно пихнула меня локтем в бок Кассандра. — Замолчи! Демаскируешь раньше времени.

Мы стояли вместе с остальным отрядом рядом с населенным пунктом. Или тем, что еще совсем недавно могло претендовать на такое название.

— Вот уж вряд ли, — вздохнул я, разглядывая закопченные остовы сожженных домов. Наша армия преступных элементов продолжала двигаться по пятам уничтожающих все на своем пути тварей и людей, которые могли быть с полным правом к ним приравнены. — Нежить на таком расстоянии нас не услышит. И не увидит. Они вообще полагаются не на привычные живым органы чувств, которые у тех же скелетов в принципе отсутствуют, а не некое подобие аурного зрения. Оно хоть и дает возможность различить цель даже сквозь не слишком толстую материальную преграду, но дальше, чем метров на тридцать — сорок такое умение распространяется редко.

— Ты думаешь, она там есть? — Девушка разглядывала пепелище, еще недавно бывшее небольшим населенным пунктом, и, судя по лицу, кривящемуся в мучительной гримасе, отчаянно не желала туда заходить.

Я ее понимал. Мы за прошедший день и ночь уже видели то, как развлекаются стремительно перемещающиеся от одного населенного пункта к другому слуги зла, когда им особо некуда спешить, а никто помешать не может.

Тем, кого сразу убивали и сжирали монстры, можно сказать везло. Оставшихся же распинали на собственных воротах, жгли, сажали на кол. К женщинам и детям применялись особые, изощренно-садистские подходы. Своеобразную композицию из повешенной матери, окруженной торчащими из земли маленькими головками зарытых по шею карапузов, буду помнить, наверное, вечно. Женщина, почти касающаяся ногами опоры в виде какого-то бревна, могла дышать, пока стояла на цыпочках, а ее семья медленно умирала, сдавливаемая холодными тисками почвы. Не знаю, в каком порядке приходила смерть, и очень надеюсь, что никогда не узнаю.