Пламя на воде(СИ)

Наконец пристав вернулся, пробормотал что-то о многочисленности дел, вверенных его попечению. Спросил, не согласится ли Барс - а это было бы очень любезно с его стороны, и он, пристав, почти не осмеливается просить, но дела, дела зовут, проблемы не решаются, а тут как раз такой удобный случай - так вот, не согласится ли Барс помочь ему решить одну небольшую проблемку, так, мелочевочку, но немаловажную.

- Сколько времени это займет? - Уточнил Барс.

- Не более четверти часа, заверяю вас.

- И что это за проблема?

- О, я объясню вам по пути.

Пристав повел Барса по многочисленным переходам и лестницам, все время спускаясь вниз, на ходу не переставая тараторить о некоем деле, в котором консультация Рыцаря Пламени будет просто неоценима, поскольку оно такого деликатного характера и связано с некоторыми, как бы это сказать, особыми свойствами, в которые нынче, между нами говоря, человек цивилизованный не может позволить себе верить, и все же лучше, только поймите меня правильно, перебдеть, чем недобдеть, и потому...

Барс слушал этот бесконечный треп, пытаясь вычленить из него крупицы информации, а где-то в глубине души зарождалось и росло странное чувство, похожее на предощущение опасности, но какое-то ненаправленное, размытое и тем более удивительное, что никакой возможной опасности для себя в этой ситуации он не мог представить.

Потому, когда пристав любезно распахнул перед рыцарем очередную дверь, Барс спокойно шагнул в проем, спинным мозгом уловил резкое движение позади, с опозданием понимая, что происходит, отчаянно рванулся вперед и в сторону, уходя из под удара - почти успел, почти! - получил мощный удар чем-то тяжелым в основание шеи и кулем свалился на пол.

***

Барс пришел в себя в полной темноте, и первым его ощущением стал внезапно затопивший сознание дикий, иррациональный ужас. Он не чувствовал своего тела, не мог шевельнуться, ничего не видел, не мог даже определить, есть ли у него вообще еще тело или остался лишь бесплотный разум, обреченный медленно сходить с ума в вечной пустоте. Наследие Башни - воспоминания, которые Барс столько лет насильно и упорно загонял на самые глубокие задворки сознания - хлынули в мозг, сметая остатки самообладания, и на несколько долгих мгновений Барс перестал быть человеческим существом, оставаясь лишь обнаженным беспомощным клубком нервов. Он, наверное, завопил бы, если бы мог, если бы то, что от него в тот миг осталось, умело кричать. Потом Барс почувствовал солоноватый привкус крови во рту, бешеное биение собственного сердца и зацепился за эти спасительные ощущения, потащил себя из омута паники, приходя в чувство и возвращая способность ясно мыслить.

Некоторое время он просто лежал, тяжело дыша, глотая кровь из прокушенной губы пополам с потом и слезами. Медленно возвращалось ощущение тела. Заболели плечи, напряженные из-за неудобно сведенных за спиной рук, заныла шея. Напряглись мышцы живота. Дольше всего Барс не чувствовал ног, затем, поерзав, сумел слегка согнуть колени, но этим его возможность движения и ограничилась - вероятно, ноги были туго связаны.

Лежал рыцарь на спине, на жесткой поверхности, в каком-то замкнутом пространстве. Плечи справа и слева упирались в твердые стенки, а когда Барс сумел с трудом приподнять голову, сразу наткнулся лбом на преграду. Упираясь плохо гнущимися ногами, Барс попытался протолкнуть тело повыше и тут же ударился затылком. Тупик. Извиваясь всем телом, сполз немного ниже, потолкался в стороны. Тупик. Итак: ящик? Гроб? Показалось ему, или воздух действительно стал более спертым?

Кисти рук у Барса онемели совершенно, что лишало его возможности применить магию. Большинство магических умений Рыцарей основано на движении или прикосновении; в жарком танце боя все тело участвует в магических плетениях, но инициируют заклинание, как правило, пальцы рук. Барс попытался подвигать скрученными за спиной локтями, стиснул зубы от мучительной боли в плечах, выровнял дыхание и занялся утомительными упражнениями, напрягая и расслабляя определенные группы мышц, разогревая и разгоняя кровь.

Бездну времени спустя Барс все еще продолжал это занятие. Собственно, прекратить ему не позволяло только природное упрямство; насколько это бесполезно, он понял очень быстро - пальцы не удавалось почувствовать, что делало невозможным даже самое простенькое заклинание. Несколько раз он испытывал на прочность стены своей тюрьмы; пытался разорвать путы - все безуспешно.