Пламя клинка

Орк расстелил на коврах шелковую скатерть, белый дастархан, и разлил по пиалам горький полынный чай. Угощать должен сам хозяин, доверить это женщинам или слугам — значит оскорбить гостя.

— Что деется в славном городе Малахите? — спросил кочевник, когда мы устроились на мягких, удобных тешеках.

— Все очень беспокоятся об Аскольде, — сказал я, изрядно солгав.

Народу всегда плевать, что будет с его вождем, пока в миске хватает корма, а ошейник натирает не слишком сильно.

— Мне нечего добавить к тому, что я уже сказал, — ответил Саардак-хан. — Мой названый брат, Аскольд, приехал ко мне с зарей, мы пили полынный чай и слушали песни бардов.

«А я все не мог понять, какого черта розовокожий приперся», — мог бы, наверное, добавить вождь, но не стал.

— В час сапсана Аскольд сказал, что уйдет в Степь, один, без своих охранников, просить совета у духов.

Саардак-хан достал вересковую трубку с двумя чашами на общем чубуке и начал набивать их травами. Видя, что своих трубок у нас нет, угощать не стал, — у племен разные обычаи, и не след навязывать гостю свои привычья.

— Я не хотел отпускать его. В доле расшалились разбойники. Но Аскольд сказал, что их не боится. У него сердце саблезубого льва. Я дал ему амулет из головы песчаной змеи, чтобы вызвать духов. На этом мы и расстались. Больше я не видел своего названого брата.

4

Саардак-хан глубоко затянулся.

— Его рабы хотели ехать за ним, догнать и вернуть.

Орк покачал тяжелой клыкастой головой.

— Хилые, с тоненькими мечами, верхом на…

Он презрительно хмыкнул.

— На лошадях! Только слабак едет в бой на травяном мешке. Аскольд-хан, уезжая, оставил на меня своих слуг; мог ли я позволить им погибнуть напрасно, в Дикой степи? Пришлось их запереть.

Я представил, что чувствовали городские стражники, когда орки сгоняли их в загон для скота.

— Рабы у вас непослушные, — заметил Саардак-хан. — И шрамов на спинах нет, наверное, их редко порют. Я расскажу об этом Аскольду, когда мой названый брат вернется. А я не сомневаюсь, что так и будет. Сердце у него храброе, а ум острый, такому не страшны Степь и Снежные Пустоши.

— Вы были в крепости прошлым вечером, — сказал я. — Когда погиб боярин Боррояр. Что шепчут об этом духи?

Орк выпустил струйки дыма из обеих чаш.

— Я не мешаюсь в дела людей и жду от них того же. Но если мои слова помогут Аскольду… В тот вечер я кое-что заметил. Огнард, крепостной воевода, отвел боярина в сторону. Не знаю, о чем они говорили.

Саардак-хан посмотрел на нас сквозь дым.

— Боррояр усмехался да головой качал, будто пустую докуку слушал. А потом весь вдруг встрепенулся, глаза засверкали, словно у болотной рыси. Огнард сам такого не ждал и, кажется, напугался пуще боярина. Но тут затрубили в рог, и все разошлись к столам, так что эти двое не смогли закончить разговор; во время пира Боррояр озирался, нервничал, а как позвали его сказать заздравное слово, лишь пару фраз промямлил и сразу из пировальной ушел, когда заиграли барды.

Орк вынул изо рта трубку.

— А через четверть часа раздался крик, и тело боярское нашли у пруда с золотыми карпами. Началась суматоха. Казначей Руфус просил меня сразу вернуться в Стойбище вместе со своей свитой — для моей безопасности.

Саардак-хан вновь презрительно улыбнулся.

— Я мог бы сказать ему, что орки не боятся врагов, но спорить не стал, поскольку, как я уже говорил, в дела людей не мешаюсь.

Он замолчал.

— Спасибо, — ответил я, — за вашу мудрость и прянь полынного чая. Мы отправимся в Степь и найдем Аскольда, если будет на то воля духов.

Саардак-хан достал из-за пояса и передал мне бронзовый ярлык в форме орла с распахнутыми крылами.

— Я послал всадников за своим названым братом, — произнес вождь. — Когда вы встретите их, покажите пропуск; они расскажут вам все, что им удалось узнать.

Орк глубоко задумался.

— Времени немало прошло. Чтобы нагнать Аскольда, пройдите через Круг Силы и окажетесь возле Болот Отчаяния. Это поможет значительно срезать путь. Но будьте осторожны. Там ходят патрули скарбников. Трудно избавиться от соблазна их убивать, когда увидишь так близко. А у нас с их королем Друэг-Нагом вроде как договор о дружбе.

— Что они делают так далеко от гор? — спросил я.

— Топят в трясине тех, кто не может работать в шахте.

Он недобро прищурился.

— Если народ истребляет собственных стариков, вечно ему носить рабское ярмо.

Орк помолчал немного, и стало ясно, что великий хан был любезен с нами не просто так.

— Раз уж все равно вы будете в тех краях, может, вам не составит труда оказать мне небольшую услугу?

Я кивнул.

Оказать кому-нибудь помощь — лучший способ стать его лучшим другом.

Или злейшим врагом.

Тут уж как карта ляжет.

— На островах среди топей, — продолжил Саардак-хан, — живет племя Белого Ворона. Они торфяные орки и не похожи на нас. Меньше ростом, хилее статью, и великие духи не охраняют их.

Саардак-хан снова раскурил трубку.

— Испокон веков этот клан присягал на верность Верховному Шатру, но его вожди не имели права войти в священный круг поединка, где после смерти хана лучшие из орочьих воинов бьются за честь занять его место и править Великой степью.