Пламя и кровь

– Нет, я еще не инвалид!

Она кивнула и отвернулась, но он окликнул ее.

– Кейт, подожди!

Подойдя к ней, он взял у нее из рук поднос и поставил на консоль.

– Ты небось рада-радехонька, что мы наконец уезжаем из твоего дома?

Удивленная как его вопросом, так и тоном, она спокойно ответила:

– Это дом нашей семьи, Джон, и ты всегда будешь здесь желанным гостем.

– Чтобы захотеть вернуться, мне нужно было бы сначала стать бомжом… Спасибо маме, – я этого избежал. И тем лучше, потому что здесь я действительно был черным бараном среди белых овечек.

– Обожаю этих black face, – пошутила Кейт, намекая на черноголовых баранов, составлявших часть их стад.

Джон продолжал вопросительно смотреть на нее. Догадавшись, что он ждет чего-то другого, она продолжила:

– Ты все делаешь для того, чтобы тебя ненавидели, и я никогда не могла понять, какое ты находишь в этом удовольствие… но все-таки ты мой брат, и я люблю тебя, хочешь ты этого или нет.

– Да, ты любишь братьев, но куда им тягаться с твоим мужем.

– Не вижу никакой связи. Я могу любить многих людей, слава богу, – детей, например… Сейчас я хочу быть честной с тобой, Джон. Ты очень усложнил нам жизнь в последние месяцы. Все это могло закончиться настоящей войной, однако мы все беспокоимся о тебе.

– Серьезно?

– Ты сам это знаешь. Ты также знаешь, что если тебе понадобится помощь, мы всегда рядом.

– Ты – может быть.

– Мы все!

– Что-то мне не верится!

– И напрасно. Не знаю, какие у тебя мысли, потому что ты никогда не говорил со мной откровенно. Ты действуешь цинизмом и провокацией – это осложняет отношения, а главное, не помогает тебя понять. Но нравится тебе это или нет – ты мой старший брат. Думая о тебе, я иногда испытываю раздражение, но и вместе с ним огромную нежность. Можешь думать что хочешь – я тебе все сказала.

Теперь он не смотрел на нее высокомерно – наоборот, его взгляд смягчился.

– Забавная ты все-таки. Выглядишь, как девчонка, но думаю, что настоящая глава семьи – ты. Скотт ест из твоих рук, а мама тебя превозносит. Браво! Во всяком случае, спасибо за то, что сочувствуешь.

– Переживаю, – поправила Кейт. – И не стыжусь этого.

Он протянул к ней руку, но тут же опустил ее.

– Жаль, что у тебя больше нет косичек, чтобы я мог за них дернуть. А то я бы попытался.

– Не сомневаюсь.

Улыбнувшись, он похлопал ее по плечу и стал подниматься по лестнице. Кейт повернулась к консоли и задумалась, глядя на поднос. Неужели Джон способен измениться? Может быть, у него уже нет сил на агрессию? Но именно ей первой он признался, что стал носителем ВИЧ. Он согласился, чтобы она взяла на себя этот трудный разговор, чтобы все рассказала Бетти. Даже при всех его насмешках, с ней он никогда не враждовал. Если это единственный способ помочь ему, она будет говорить с ним откровенно при каждой возможности, потому что он отзывался на эту откровенность.

– Что, слишком тяжелый для тебя? – спросил Дэвид, который нес в ведерке бутылки со льдом.

Стряхнув с себя задумчивость, Кейт схватила поднос.

– Иду-иду, но чтобы открыть шампанское, все равно придется ждать, когда все соберутся.

Она пошла за Дэвидом в гостиную, где в это время шел оживленный разговор, и Пат сообщила ей:

– Представляешь, Малькольм собирается выставить свои картины в Эдинбургской галерее!

– Выставить – еще не значит продать! – напомнил Малькольм.

– Пришли нам приглашение на вернисаж, мы придем тебя поддержать.

– Ты будешь иметь успех, – пообещала Кейт. – Но предупреждаю тебя: мы не отдадим «Лошадь, выходящую из моря». Отсюда она не выйдет!

– Не будь эгоисткой, все картины будут застрахованы.

– Интересно, на какую сумму? – хмыкнул Джон, вернувшись в гостиную. – Насколько я знаю, они еще не имеют рыночной стоимости.

К нему вернулся иронический тон, но он не прибавил никакой колкости и молча сел рядом с Бетти.

– Наверное, Грэму удалось затащить Скотта на гольф, – вздохнула Пат, взглянув на часы.

– Не может быть, Скотт не любит гольфа, – возразила Кейт. – Ангуса на площадку всегда сопровождала я. И как же мне этого не хватает…

– Грэм будет рад, если ты составишь ему компанию!

– Может быть…

Кейт подумала, что Грэм – единственный мужчина, к которому Скотт не будет ревновать. Он старался вообще не говорить о Крейге, а если Кейт упоминала его имя, рассказывая о репетициях, оставался невозмутимым. Ради нее он был готов на все, даже на то, чтобы бороться со своими недостатками, и его усилия одновременно ее трогали и успокаивали.

– Пойдем, будем их ждать, – сказала она Пат.

Она вышла в холл первая, но направилась не к двери, а к лестнице, ведущей наверх.

– Предупреждаю – это очень высоко! Ты никогда не поднималась на бельведер? Вид оттуда захватывающий…

Они взобрались на третий этаж и вышли на открытую площадку. Увидев открывшийся перед ними пейзаж, Пат вскрикнула от восторга и закружилась.

– Я обожала подниматься сюда, когда была девчонкой. И уже тогда высматривала Скотта.

– Если бы ты могла предвидеть будущее…

– У меня не хватило бы терпения дождаться, когда я вырасту! Для меня он был мечтой, которая никогда не сбудется. А она все-таки сбылась. Разве это не чудо?