Пламя и кровь

Бетти давно знала о конфликте между двумя мужчинами, но по наивности надеялась, что со временем все образуется. Увы – с тех пор, как они вернулись в Джиллеспи, Джон и не думал прекращать войну. Его ненависть разгоралась от любого слова или взгляда Скотта, которые он истолковывал по-своему. Бетти же была гораздо осмотрительнее. Она очень уважала Скотта, когда служила у него, и с тех пор продолжала испытывать к нему восхищение и симпатию. Она знала, что он самоотвержен в работе, любезен с сотрудниками и способен на сочувствие, которое проявилось в их телефонном разговоре. В то же время она понимала, как разочарован Джон отсутствием наследства, из-за чего все его ожидания разбились. Ужас перед болезнью толкал его на поиск удовольствий, словно каждый день мог стать последним, но у него не было на это средств. А Бетти, несмотря на все усилия, не могла удовлетворить это маниакальное желание. Их скромный семейный бюджет не позволял удовлетворять фантазии Джона, и это его злило. Узнав о смерти Ангуса, он тут же начал строить грандиозные планы, зная, что мать ни в чем ему не откажет, и теперь был разочарован, зол и сварлив, как никогда.

Бетти не сердилась на него. Вернее, считала, что не имеет на это право. Несколько лет назад она сбежала с ним во Францию, вообразив, что у них большая любовь. Недостатки Джона, о которых она знала, казались ей мелкими и легко устранимыми. Он плохо чувствовал себя в Шотландии, объяснял этим свои неудачи, и она надеялась, что к нему вернется энергия, как только он окажется на родине. Увы, она ошиблась. Постепенно ей пришлось смириться с очевидностью: он не изменится никогда. Останется таким же ленивым и слабовольным мечтателем, неспособным довести до конца ни одно дело. Сначала она ласково подталкивала его, убеждала, но безуспешно. А теперь, когда он подхватил эту ужасную хворь, над ним постоянно висела угроза смерти. И она не могла оставить его, это было бы бесчеловечно. Бетти попала в ловушку, но старалась не думать об этом. Ее единственным утешением стало возвращение в Шотландию, где их пребывание явно затягивалось. У своего парижского работодателя она выпросила месячный отпуск за свой счет, но что будет потом? Платить за квартиру придется по-прежнему, в Париже будут копиться счета. На все ее настойчивые вопросы об их ближайшем будущем Джон отвечал уклончиво. Может быть, несмотря ни на что, его утешало присутствие матери и близость братьев, или он только ожесточенно добивался денег?

– В любом случае, – заключила Бетти, – чтобы опротестовать завещание, нужно дождаться его вскрытия у нотариуса.

– Разумеется, и я его опротестую!

– Это будет долго, и адвокат обойдется нам дорого. Тот, с которым я говорила, успешен и выиграл много сложных дел, но он требует аванса.

– Лучше предложи проценты от того, что ему удастся отсудить.

– А твоя мать согласится?

– Она всегда со мной согласна, – самодовольно заметил Джон.

– А что мы будем делать до этого, дорогой?

– Останемся здесь! Иначе Скотт и Кейт обведут мать вокруг пальца. Надо застолбить территорию. Тем более у нас здесь бесплатное жилье и отличная кормежка!

– Не понимаю тебя, Джон. Ты только что сказал, что терпеть не можешь Скотта, а ведь видишь его здесь каждый вечер.

– Но не днем, слава богу! В любом случае я не дам ему покоя. Он должен понять, что я всегда буду мозолить ему глаза, пока не добьюсь своего.

– А если на это уйдет три месяца, полгода, год?

– Не важно.

– Тогда нужно принять меры. Отказаться от нашей парижской квартиры и найти хорошего терапевта в Глазго…

Такая перспектива как будто охладила его. Он нерешительно замолчал, а потом обхватил голову руками.

– Чувствую, начинается мигрень, – пробормотал он.

– Ты сегодня принимал лекарства?

– Да! Не разговаривай со мной, как с ребенком. Меня это утомляет.

Он отвечал ей грубостью все чаще и чаще, но она относила ее на счет болезни, как и все остальное.

– Сегодня на ужин придут Джордж и Сьюзен, – сказала она, чтобы сменить тему.

– Откуда ты знаешь? Это они тебя предупредили?

– От Мойры. Пойду помогу ей, обожаю смотреть, как она готовит.

Он равнодушно пожал плечами и ничего не ответил. Бетти тут же выскользнула из комнаты, довольная тем, что ей не пришлось терпеть дурное настроение Джона, которое теперь почти всегда было таким. Она не осмелилась признаться ему, что ей очень нравится Джиллеспи и что она отлично ладит со всеми членами семьи. Даже Амели перестала разговаривать с ней свысока, войдя в доверительные отношения со своей невесткой. Проходя по галерее, Бетти любовалась выполненными пастелью рисунками с красочными морскими видами. Обстановка в поместье отличалась эклектичностью: казалось, что каждое поколение оставило на ней свой отпечаток, но при этом здешняя атмосфера очаровывала ее.