Пламя и кровь

– Имеется в виду, на случай твоей смерти?

– Полагаю, да. Но как раз то, что она хочет, я ей дать не в состоянии.

– И что именно?

– То, что в нашем роду предназначается тебе, моим внукам, – словом, моим наследникам. Она не придает значения нашим принципам наследования, а я не хочу говорить о них, чтобы избежать сцен. Надеюсь, придет время, и она все поймет.

– Так ты вообще ничего ей не сказал?

– Ничего. Однако она прекрасно знает, что я ни за что не стал бы дробить Джиллеспи. Что касается винокурен, не беспокойся о них, после меня они позволят тебе получать средства на поддержание поместья, а при необходимости – расширять его, как это делал до меня мой отец. Когда я попытался напомнить Амели, как происходит наследование в нашей семье, она возразила, что если бы у меня было несколько сыновей, мне пришлось бы разделить Джиллеспи. Вот уж нет! Не для того мы расширяем родовое поместье, чтобы потом резать его на кусочки! Вот я и не знаю, как ее «обеспечить» – это ее словечко. На самом деле, у меня нет такой возможности, и тебе известно почему.

Скотт, нахмурившись, внимательно слушал отца, но под конец на его лице появилась слабая улыбка.

– Папа, а чего ты ждешь от меня?

– Ничего. Но Амели теоретически может прожить еще тридцать-сорок лет! Представляешь, что в этом случае значит – обеспечить ее до конца дней? Она все время упрекает меня в моем шотландском менталитете, то есть в скупости, потому что не дает себе труда подумать!

Ангус нервничал и говорил сбивчиво. Ему по-прежнему было холодно, и он зябко потирал руки.

– Плесни-ка мне еще немного виски, никак не могу согреться. Слушай, у меня нет запасного решения, и ты должен поклясться мне, что не бросишь ее на произвол судьбы. Она – твоя теща и бабушка твоих детей, и я хочу быть уверен, что ты позаботишься о ней. Можешь не любить ее, но поклянись мне в этом, глядя в глаза.

– Даю слово, – сказал Скотт твердо. – Однако она вряд ли удовлетворится моими клятвами, переданными через тебя.

– Я знаю.

– А почему бы нам не решить этот вопрос за счет прядильной фабрики? Я мог бы отдать ей часть акций или… Она хотя бы приглядывала за Джорджем.

– Прядильной фабрики? Это было детище твоей матери, Скотт! Это же безнравственно – отдавать мачехе дело рук твоей матери! И почему ты говоришь мне о Джордже?

– У него пока плохо получается. Но ничего: он молодой, научится.

Ангус осушил бокал, и, упершись локтями в стол, потер виски.

– Черт возьми! Эти разговоры о деньгах просто невыносимы!

– Можем вернуться к этому позже, ты же не собираешься завтра умереть, – пошутил Скотт.

– Нет-нет, давай уж покончим сегодня. Большинство людей воображают, что они бессмертны, и не решают свои дела вовремя. Я хочу уйти со спокойной душой. И предупреждаю тебя, Скотт: если ты не сдержишь свое обещание, я буду приходить в Джиллеспи с того света и дергать тебя за ноги.

– Дом с привидениями? В таком случае я пущу сюда туристов, они обожают привидения!

Ангус наконец улыбнулся и поднял голову.

– Приходится тебе доверять, – вздохнул он, – хотя я знаю, что ты не любишь Амели.

– Не важно, у меня есть чувство долга, и я держу слово.

– Что бы ни случилось?

– Да.

– Даже если ты поссоришься с Кейт или…

– Поссориться с Кейт? – такой вариант я даже рассматривать не хочу. Однако это все равно ничего не изменило бы. Если ты умрешь раньше, Амели станет твоей вдовой и будет пользоваться моим уважением.

– Правда? Знаешь, я безумно люблю ее. Я всегда старался этого не показывать, чтобы не выглядеть старым маразматиком, но она так скрашивает мою жизнь!

– Что ж, тем лучше для тебя. Наслаждайся, а я позабочусь об остальном.

Стараясь скрыть волнение, Ангус прочистил горло и тут же зашелся в приступе кашля.

– Я чуть не околел от холода из-за твоих сорванцов, – проворчал он.

– Никто не просил тебя гулять с ними часами. Может, они теперь тоже заболеют?

Скотт сказал это, улыбаясь, и Ангус шутливо воздел глаз к небу. Общение с сыном немного успокоило его. Конечно, Амели не удовольствуется устным обещанием Скотта, но для Ангуса все было улажено. В роде Джиллеспи никто никогда не нарушал клятвы. С легким сердцем или нехотя, но Скотт сдержит слово.

* * *