Пламя грядущего

Оборонительное вооружение – это прежде всего доспех. До конца XI в. основным доспехом служила броня – кожаная или матерчатая одежда, покрытая металлическими бляхами или крупными кольцами. Позднее броню почти полностью сменила кольчуга, одежда из мелких металлических колец, с рукавицами и капюшоном. Кольчуга надевалась через голову. Поначалу доходившая до середины голеней и ниже, кольчуга постепенно укоротилась, и ноги стали защищать кольчатыми поножиями-чулками. Капюшон закрывал всю шею и почти всю голову, оставляя открытым только лицо. Перед сражением рыцарь надевал на голову также шишак, стальной колпак конической формы, снабженный пластиной, защищавшей нос (с конца XII в. эти пластины исчезают). В XIV в., когда полная неуязвимость для ударов превратилась в главную стратегическую задачу рыцарей, вновь появляются тяжелые пластинчатые доспехи, а также – горшковидные шлемы с забралами, ставшие своего рода символом рыцарства. Надо, впрочем, заметить, что шлемы из кованых пластин уже были в обиходе во время Третьего крестового похода. Это вооружение продержалось вплоть до начала XVII в.

Для отражения ударов служил деревянный щит, покрытый кожей и обитый сверху полосами металла. В центре щит был обычно украшен кольцом из позолоченного железа. Округлая форма щита постепенно стала продолговатой; щит удлинился так, чтобы защищать рыцаря от плеч до колен. Его вешали на шею на широком ремне. В момент сражения щит держали левой рукой за внутренние ручки. С XII в. на щитах стали появляться дворянские гербы.

Наступательным оружием были разнообразные мечи и копья, сделанные из ясеня или граба и имевшие ромбовидное острие. Чуть ниже острия прибивали прямоугольную полоску материи – хоругвь, или вымпел, развевавшийся на ветру.

Полностью вооруженный рыцарь был почти неуязвим, превращаясь в живую крепость. Известен случай, когда в одном из сражений король Франции Филипп-Август был повален с коня, но пока враги искали на нем незащищенное место, подоспели вассалы, отбившие у врага своего короля.

Для битвы рыцарю требовался и особый конь, настоящий тяжеловоз. Поэтому дворяне всегда держали в походах по меньшей мере двух коней – для обычного передвижения и для боя.

По сути дела, к вооружению рыцаря вполне можно отнести и его оруженосцев, одетых в менее тяжелые и дорогие доспехи, вооруженных легким щитом, узким мечом, пикой, топором или луком. Они вели боевого коня, несли щит своего господина, помогали ему вооружаться и садиться в седло, а также имели право защищать рыцаря от врагов более низкого, чем у него, происхождения.

Враги крестоносцев – сарацины нападали, как правило, отрядами легкой конницы. Основное вооружение мусульманского всадника составляли кинжал, сабля, круглый щит, иногда лук и стрелы.

На голове у него обычно был шишак, украшенный искусной резьбой – сурами из Корана. Лицо часто защищалось наносником в виде стрелки. Поверх кафтана, как правило, надевалась кольчуга, состоявшая из стальных и медных колец. Существовали кольчуги, у которых каждое кольцо было украшено именами Мухаммеда и его ближайших сподвижников и преемников. Узорами и надписями покрывались также все стальные части доспеха – наручи, набедренники, поножи и пр.

Круглые щиты делались из металла, кожи или дерева, обтянутого кожей. Были и цельнометаллические – ковавшиеся из цельного куска дамасской стали. Использовались и щиты из тростника, сплетенного железными нитями и покрытого отдельными бляхами.

Главным ударным оружием были кривые сабли, которые на Ближнем Востоке обычно носили по-турецки: сабля свободно, почти горизонтально земле, висела с левой стороны тела на шелковой перевязи так, что ее конец смотрел вверх; при этом четверть клинка ниже рукояти обычно оставалась обнаженной.

Лук делался из рогов буйвола. Его носили в особом колчане, пристегивавшемся к седлу.

С. В. РУСАНОВ

От автора

Посвящается Кандиде, с любовью и благодарностью

Читая дневник Дени Куртбарба[5], необходимо помнить, что средневековые хронисты и писцы использовали главным образом римский календарь, разделяя каждый месяц на календы, ноны, иды[6], чему сопутствовали определенные трудности и путаница при счете дней. Я попытался, сверяясь с принятым ныне времяисчислением, сохранить ясность хронологии. Большинству читателей, возможно, не следует обращать внимание на хронологию Дени.

Некоторых читателей, возможно, будут раздражать также устаревшие слова и выражения. Однако исторический роман уже по своей сути является своего рода анахронизмом, поскольку пишется о далеком прошлом. Самое большее, что можно сделать, это создать иллюзию присутствия в некой реальности, как если бы исторический роман был в действительности современным романом, описывающим наше время. Если вследствие этого в тексте вдруг появится современное слово или фраза, читатель без особого труда переведет их про себя на французский эквивалент двенадцатого века, и тогда все покажется совершенно естественным и уместным.

ПЛАМЯ ГРЯДУЩЕГО ДНЯ