Пламя грядущего

– Я делаю все, что в моих силах, – сказал Артур. – Знаете, они ведь такие близорукие. Я стараюсь делать запасы на случай неурожайных лет. Я стараюсь хорошо вознаграждать труд своих пастухов, пахарей, кучеров и женщин, которые ухаживают за молочным скотом. Я стараюсь завершить каждый год с небольшой прибылью от продажи пшеницы, свиней и сыра. Вообразите, как это трудно. Эти люди вполне довольны, если сегодня их желудок полон. Да вы хотя бы понимаете, что только на пахоте… ну, например, необходимо давать быкам передохнуть несколько минут каждые пятьдесят пейсов[74] или около того, но если бейлиф[75] не будет следить за погонщиками, они все улягутся и проспят час. Они не любят работать без отдыха в страду, но не понимают, что выгодно всем, когда поля вспаханы и засеяны без проволочек и потери времени.

Он продолжал вдохновенно говорить про размеры урожая, суммы полученной выручки и годовых расходов и так далее, в то время как Дени, вежливо кивая, с нетерпением ждал, когда же кончится лес и в поле зрения появятся пастбища – собственность леди Мод Фитцлерой.

– О Господи, боюсь, я утомил вас. Но когда я начинаю говорить на эту тему… – сказал Артур.

– Нет, мне действительно интересно, – отозвался Дени. – И я на самом деле думаю, что вы правы, в теории – вот опять это слово! Я только хотел бы узнать, как далеко нам еще предстоит идти.

– Не особенно. О, вас не очень затруднит, если здесь я сверну ненадолго? – Они подошли к ивовым зарослям и грубому бревенчатому мостику, под которым весело журчал ручеек. Вдоль дальнего берега вилась узкая, заросшая стежка, уводя в сторону от главной лесной дороги. – Мне нужно лишь заглянуть к архангелу Гавриилу и подать ему милостыню.

– Как? – Дени несколько опешил. – Архангел?

– Гавриил. Он живет в стороне отсюда на берегу ручья. Конечно, совершенно выживший из ума старик, но довольно милый. Раз в две недели я даю ему пенни на пропитание. Поскольку мы все равно идем мимо, я думаю, мне следует задержаться.

Дени последовал за ним по тропинке. Она заканчивалась поляной, изрядно вытоптанной. На поляне стоял крошечный шалаш из прутьев, обмазанных глиной. Грубо сколоченный крест был врыт в землю у входа. Необычайно грязный косматый старик со свалявшейся бородой и с лицом, похожим на сморщенное зимнее яблоко, которое почти полностью скрывали упавшие спутанные космы волос и свалявшаяся борода, удил рыбу на берегу ручья. Подле него, наполовину завернутая в листья, лежала, сверкая чешуей, небольшая форель и стояла деревянная миска с червями. Несмотря на возраст, он, должно быть, обладал острым слухом. Он вскинул голову, обернулся и, насторожившись, точно старая, хорошо обученная собака, стал дожидаться, когда покажутся гости. Увидев, кто идет, он заулыбался беззубым ртом.

Дени терялся в догадках, как надлежит обращаться к архангелам. Но Артур, нимало не смущаясь, сказал:

– Добрый день, Ваше Небесное Высочество.

– А, день добрый, день добрый. Это тот юный рыцарь, как бишь его? Имена этих смертных так легко забываются. Впрочем, неважно. Подходите, садитесь.

Они уселись рядом с ним. Он легонько пошевелил удочкой, пустив наживку плыть по течению. Стрекоза зависла низко над бурой водой и вдруг метнулась прочь, поблескивая на солнце крыльями. В чаще леса не умолкая трещали синицы, и где-то высоко на дереве дрозд-деряба завел свою песнь: «Чьюрр!» – точно мальчишка стучал прутиком по штакетинам палисада.

Дени улегся на спину, опираясь на локти, и стал вглядываться в крону деревьев. Артур сказал:

– Я принес вам пенни, Ваше Небесное Высочество.

– Премного благодарен. Ты добрый малый. А кто второй? – спросил архангел.

В голове Дени лениво шевельнулась мысль, что архангелу следовало бы обладать чудотворной силой хотя бы в такой мере, чтобы угадывать имена. Но, вероятно, подобные вещи не казались старику достойными внимания.

– Друг, – сказал Артур. – Как рыбалка?

– Плохо. Жаркая погода нагоняет на них сон, знаете ли. Все, что им хочется, – это забиться под камни.

Будь я помоложе, я бы переловил их руками. Но я стар, и меня это не особенно волнует.

– Не знал, что архангелы ходят на рыбалку, – сонно заметил Дени.

– Когда мы предстаем в человеческом обличье, мы поступаем как все люди. Когда-то я был настоятелем монастыря и тогда вел себя как настоятель. Понятно, трудно поверить, что аббаты[76] и человеческие существа могут иметь что-то общее…

– В такой день, как сегодняшний, я могу поверить чему угодно, – ответил Дени. – Я могу понять, почему вы предпочитаете быть скорее архангелом Гавриилом, сидеть здесь и ловить рыбу, чем настоятелем монастыря, занимаясь управлением хозяйством и поддерживая дисциплину.

– Все не так просто, – хихикнул архангел. – Но ты сообразительный парень. И потому не хочешь ли, чтобы я предсказал тебе судьбу? – сказал он.

– Нет, не стоит, – ответил Дени. – Предположим, мне было бы назначено судьбой умереть завтра. Как бы я тогда смог насладиться сегодняшним днем? Тогда вместо одного будет испорчено целых два дня.

Архангел пристально посмотрел на него воспаленными, но проницательными глазами.