Пламя Авроры

Дверь с мягким шорохом закрывается за моей спиной, как только я вхожу. Оглядевшись, я вижу, что в комнате слишком мало личных вещей Авроры. Каюта Финиана полностью оборудована под все его нужды. Моя собственная дополнена маленьким цветком лиаса в серебряной вазе, и есть даже сииф, на котором я могу сыграть, если будет настроение. Но в комнате Авроры нет никаких украшений, не считая свечи, на которой, как я понимаю, символы языка её отца. Я знаю это потому, что китайская каллиграфия имеет много общего с письмом Сильдрати. Помню, когда впервые увидел ее в Академии. Меня еще тогда удивило, что люди смогли создать нечто похожее на красоту в моей культуре.

И меня это не удивляет.

Свеча стоит в комнате одна, за исключением той девушки, которая её зажгла. Как будто Адамс и де Стой знали, что это место недолго прослужит ей домом. И мне грустно видеть, она, словно плывет по течению.

— Финиан сказал, повреждения Магеллана не критичны, — говорю я ей. — Прикосновение к зонду перегрузило его системы, но со временем он его починит.

Аврора лишь кивает, глядя в иллюминатор. Подозреваю, что новости о сломах электронных устройствах — это последнее, что ей от меня нужно. И поэтому я подхожу к ней и обнимаю её сзади. Она прижимается ко мне, закрывает глаза и вздыхает, будто в моих объятиях она, наконец, наконец-то оказывается дома. Я смотрю на наше отражение в иллюминаторе, я позади неё, мы вместе. И понимаю, как хорошо мы подходим друг другу. Словно два кусочка необычного пазла. Словно она половинка, которую я искал всю свою жизнь. Желание во мне почти оглушает, но я сдерживаюсь, глубоко дыша и пытаясь хоть как-то унять бурю внутри. Потому что за обожанием в её глазах я вижу те самые слова, которые ей так хочется сказать, задолго до того, как ей хватит смелости произнести их вслух.

— Мне страшно, Кэл, — шепчет она.

— Знаю, — отвечаю я.

Я провожу ладонью по ее щеке, и она снова закрывает глаза, дрожа.

— Что сказали тебе Древние, чтобы повергнуть тебя в страх? — спрашиваю я.

Она неуверенно прикусывает нижнюю губу, и я знаю, что я единственный в галактике, кому она может признаться в этом.

— Они будут тренировать меня, — отвечает она. — Как использовать Оружие. Но они..

Она дышит так, словно готовится к глубокому погружению.

— Они сказали, что если я потерплю поражение, это убьет меня. «Ты, как и мы, должна пожертвовать всем».

Я ощущаю трепет абсолютной ярости от этой мысли. Прежде чем она стала моей, я не знал, какого это, быть завершённым. Прежде чем я обрел свет, я не боялся тьмы. Но найти эту девушку, отсутствующий кусочек пазла в моей жизни, лишь для того, чтобы понять, что скоро мне предстоит потерять её..

— Я не хочу идти, — шепчет она. — Знаю, это эгоистично. Знаю, после всего, за что мы боролись, за людей, которых потеряли, Кэт, Тайлер… весь наш отряд, — на ресницах блестят слезы, и она мотает головой. — Но я не хочу рисковать этим. Нами.

Она вздыхает, зарываясь в мои объятия, ложа голову мне на грудь.

— Скажи мне, что я поступаю правильно, Кэл, — говорит она.

Я убираю волосы с ее лица и глажу её по щеке.

— Ты уже это знаешь, бе`шмай, — бормочу я.

Она крепче прижимается ко мне.

— Всё равно скажи.

Я глубоко дышу, довольный лишь от простой мысли о том, что я обнимаю Аврору. Знаю, она уже знает, что ей предстоит. Знает каждой клеточкой тела. Она ничто иное, как воплощение храбрости. Но еще я знаю, что ей нужна моя сила, уверенность, чтобы пройти сквозь ад, что ей предстоит. И я рассказываю ей то, чего не говорил ни одной живой душе.

— Самые мои ранние воспоминания связаны с тем, что родители дерутся, — говорю я.

Я ощущаю её неуверенность по поводу того, что я рассказываю её всё это. Но она достаточно мне доверяет, чтобы не забрасывать вопросами и просто позволить моим словам свободно литься, после она лишь крепче меня обнимает.

— Мне жаль, — шепчет она. — Это печально.

Я киваю, глядя на отражение Складки снаружи.

— Мои мать и отец были молоды, когда повстречались. Она была послушницей в Храме Пустоты. Он — Палладином Кабалы Воинов. Когда они впервые ощутили Притяжение, их друзья и семьи пытались отговорить их от отношений.

— Почему? — спрашивает Аврора.

— Из Порождений Войны и Странников редко выходят хорошие пары. Те, кто ищет ответы и те, кто на большинство вопросов отвечают конфликтами, редко ладят. — я пожимаю плечами и вздыхаю. — Но опять же, у моих родителей все получилось. В самом начале они очень сильно любили друг друга. Настолько, что это причиняло боль им обоим.

Ей удается улыбнуться.

— Звучит романтично. Двое людей хотят быть вместе, несмотря ни на что.

Я киваю.

— Романтично? Возможно. Опрометчивый поступок? Несомненно. Я думаю, что моя мать полагала, будто сможет перенаправить любовь отца к конфликтам в любовь к семье. Но Сильдра воевала с Террой уже многие годы. И по мере того, как пропасть между нашими народами ширилась, он сам потерялся в ней. К тому времени, как Саэди появилась на свет, в их отношениях уже появились первые трещины. И они становились лишь глубже, когда родился и я.