Пламя Авроры

Оба старших техника Сильдрати уходят, оставляя мне еще пятерых. Я проползаю под ними по вентиляционному отверстию к разветвлению в дальней части лаборатории. Я рассмотрела все варианты, провела сравнительный анализ любого исходного варианта, насколько вообще это было возможно, с учетом имеющихся у меня данных.

Шаг первый: тревога.

* * * * *

Тревога сработала семьдесят три минуты назад, что случалось довольно часто в нашем изолированном месте. Неспособность прибывшего судна ответить на наши позывные вызывала куда больше опасений, но, возможно, у них просто были проблемы со связью. Вряд ли мы были главной мишенью. У нас не было ничего ценного. Но последние сомнения развеялись, когда они силой состыковались с «Джейнуэй» и взорвали наши воздушные шлюзы.

Вот тогда-то мы забеспокоились.

Весь корабль содрогнулся, когда взорвались шлюзы. Отец оттолкнул меня, он впервые был настолько груб, не считая игры сайго на тренажере; он, спотыкаясь, подтолкнул меня в сторону лаборатории Макса и Хоа.

— Прячься, — прошептал он, когда я недоуменно оглянулась. Я ничего не поняла, но поскольку была довольно непослушным ребенком, то выбежала через дверь и спряталась между ящиками с образцами, которые мы собирались отправить на станцию Марни. Так я могла видеть все, что происходило.

Мама первая столкнулась с новоприбывшими. Их было трое, одеты в старые комбинезоны, такие же потрепанные, как и их корабль. Я их сразу узнала, видела на Марни, когда мы приезжали туда с отцом неделю назад. Я запомнила, как выглядела мама в тот момент: на ней был синий комбинезон, волосы распущены, тугие черные волосы струились по плечам, также как и у меня.

Я больше не помню её лица. Но я помню, что её застрелили, не сказав ни слова.

* * * * *

Беззвучно добираюсь до вентиляционного перехода и люка управления техобслуживанием, встроенного в стене. Мне требуется больше времени, чем ожидалось, чтобы отключить систему безопасности при помощи юнигласа. Я не такой эксперт в области компьютерного шпионажа, как Финиан.

Замок на блоке управления уже нечто более обыденное для меня, и я достаю свой универсальный нож, чтобы открутить крышку, вот только тот режет мой палец, стоит отрыть его. Боль настолько резкая, что я зажмуриваю глаза, непроизвольно морщась от усилия оставаться спокойной.

Сердце слишком охотно хватается за возможность ускорить ритм, и мне требуется еще один раунд дыхательных упражнений, пока я достаю из комбинезона пластырь, накладывая его на порез. Я бросаю взгляд на техников Несломленных, те по-прежнему, поглощены взломом наших юнигласов.

Я возвращаюсь к своей работе, внимательно изучая панель техобслуживания до тех пор, пока не убеждаюсь, что устройство мне понятно. Мне под силу перевести глифы Сильдрати при помощи юнигласа, здесь всего несколько способов работы систем жизнеобеспечения на основе кислорода.

Но я проверяю и проверяю снова, полностью сознавая последствия неудачи. Затем я приступила к работе над системой фильтрации, отведя экстракторы, и приготовилась ждать. По моим оценкам, для достижения ожидаемых результатов потребуется примерно пятнадцать с половиной минут. Плюс-минус три — четыре секунды.

* * * * *

Три или четыре секунды — столько потребовалось, чтобы все случилось. Чтобы тело моей матери рухнуло на пол только затем, чтобы серия выстрелов из дезинтегратора снова опалила воздух.

В фильмах, которые я смотрела — мои родители этого не одобряли, но Мириам разрешала мне смотреть, когда они не видели, — люди, в которых стреляли, всегда отлетали назад. Третий закон движения Ньютона, конечно, запрещает это — пуле не хватает силы, чтобы обратить импульс тела вспять. Но я до сих пор помню, как удивилась, когда Макс, спотыкаясь, двинулся вперед после того, как в него попали выстрелы, прежде чем он рухнул на палубу.

Остальные трое взрослых, включая моего отца, подняли руки в знак капитуляции. Я наблюдала за ящиками, сдерживая плач. Я помню, как сердцебиение участилось, дыхание перехватило, во рту пересохло.

Я помню, ощущение мне не понравилось.

— Где ребенок? — рявкнул их лидер. Мужской голос с акцентом, возможно с Темперы.

— Какой ребенок? — спросил мой отец до того, как Хоа или Мириам успели ответить.

— Твой ребёнок, — ответил мужчина, понизив голос. Его трясло, и он остановился, чтобы опереться рукой о край дыры, которую пробили в нашем корабле. Я пришла к выводу, что он под воздействием наркотиков.

Когда я неделю назад столкнулась с ним, он вдыхал запрещенное вещество. Станция Марни не пользовалась авторитетом, но там можно было раздобыть многие товары с черного рынка, а мой отец был весьма практичным человеком. После того, как мы продали последние образцы, мы воспользовались турболифтом, чтобы спуститься на нижние уровни, чтобы он смогу купить еды для особого ужина — празднование дня рождения Хоа.

— Не пытайся исчезнуть из поля моего зрения, — сказал он мне.