Пламя

– Бедный друг. Если вы не уедете, напишите мне, и я снова приду.

– Что вам больше хочется, чтобы я уехал или остался?

Вопрос озадачил ее. Нотка повелительного требования ответа взволновала ее немного…

– Конечно, я бы больше хотела, чтобы вы остались, – мягко ответила она.

Он нагнулся и поцеловал ей руку.

– До свидания!

ГЛАВА XXX

Мои мысли стремились и неотступно следовали за твоими, снова и снова.

Тони сидела на коврике перед камином. Симпсон сидел тут же рядом, положив покровительственно одну лапу на ее платье и мирно мигая глазами на огонь. Временами Тони почесывала ему левое ухо, и он отвечал благодарным взглядом.

В одном отношении собаки легко побивают людей: им в высшей степени свойственно чувство благодарности. Симпсон Сомарец особенно обладал этим чувством; он никогда не забывал того, что был бездомной собакой. Он обожал Тони. Единственный фокус, который он выучил из любви к ней, отнял у него год времени. Он не был проворной собакой, но все же он, наконец, научился танцевать вальс; у него уходило много времени, пока он делал круг, и нос становился влажнее обыкновенного, но все же он, наконец, это одолел. Он танцевал после чая, так как Тони была рассеянна весь день, и это, наверное, ее развлекало. Это развлекло бы кого угодно, так как это было замечательно торжественное представление.

– Ты пушистая собака большой ценности, – сказала ему Тони; он блаженно вздохнул. – И самая красивая собака в Париже, – продолжала она.

Симпсон был очень некрасив, и потому он обожал слушать такие отзывы.

– И я люблю тебя.

Он посмотрел на нее. Его два темных глаза были широко раскрыты. «И я вас люблю», – сразу ответили его глаза, хоть и не умели говорить. Жоржетта не то переделывала, не то портила шляпу. Она продолжала монолог, прерванный во время разговора Тони с собакой. Фразы стали долетать до Тони:

– Когда люди намерены дать тебе что-нибудь, они обыкновенно рассчитывают получить что-нибудь взамен, так что я сказала: «Послушай, голубчик, если я приму это предложение, то что ты хочешь взамен?»

– Кто, что, Жоржетта?

– Жюль. Он предлагает мне заведовать кабаре вместо него.

– Он хочет жениться на тебе?

– В этом-то самое худшее, такое устройство страшно связывает.

Тони начала смеяться.

– Тебе пора уже остепениться.

– Я еще не настолько подурнела.

– Нет, дитя, разумеется, нет; но твои взгляды на жизнь должны стать скромнее.

– Это должно подразумевать обедню каждое воскресенье и скромные платья. Благодарю тебя!

– Ты невозможна. Жюль – добрая душа, даже если, скажем, он кой-где и слишком оброс жиром.

– Я говорю вот что, раз ты вышла замуж, все для тебя кончено. Я всегда слышала, что англичане – толстокожая порода, но я никогда этому не верила, пока мне не сказали, что какой-то англичанин проповедовал замужество только на пять лет! А! У него был опыт, он знал, сколько времени нужно, чтобы женщине все это надоело.

– Я не думаю, чтобы мужчина, который специально это проповедовал, был бы вообще сам женат.

– Какой лицемер! – воскликнула Жоржетта. – Но тогда я должна сказать, что никогда не следует верить печатному слову. Насколько я могу судить, люди пишут книжки просто для того, чтобы высказать разного рода вещи, к которым никто никогда не прислушивается или которым он сам совершенно не верит. Скажи, Туанетта, правда, что мадемуазель Форуа уехала с Рицким?

– Правда, к несчастью.

– Подумаешь! – мило воскликнула Жоржетта. – А что граф говорит теперь? Я думаю, он совершенно убит, расстроен, а? Он не должен огорчаться, она была нехорошая. Хотя Рицкий еще хуже! Он ее будет бить со временем, как она того заслуживает. Теперь маленький граф был бы уже женатым мужем, одним из лучших, как ты всегда утверждаешь. Я думаю, не возьмется ли он теперь за тебя, Туанетта?

Тони засмеялась и потянула за ухо Симпсона.

– Мы с Симпсоном этого не думаем, – забавно заявила она.

– Сердца улавливаются таким манером, знаешь. Только неделю тому назад Жюль был отвергнут Лолоттой, а теперь он помирает, чтобы жениться на мне.

– А ты в пятьдесят раз красивее Лолотты. Жоржетта положила растерзанную шляпу и критически посмотрела на Тони.

– Тебя нельзя считать красивой, – медленно проговорила она, – ты приобрела оригинальную, привлекательную наружность. Теперь, когда ты хорошо одета, причесана, хорошо обута. И ты выглядишь очень холодной. А это большое преимущество. Много людей погибло, пытаясь открыть полярные страны. То же самое в любви. Холодность привлекает тех мужчин, которых ничто другое не затронуло бы. Он будет продолжать, и продолжать, и ждать, и выжидать, потому что он хочет превратить лед в огонь. Я знаю, что не хочу, чтобы ты вышла замуж за маленького графа. Я ему не нравлюсь. Он считает меня неприличной.

– Он никогда так не думает, – сказала Тони, – посмотри, все его друзья – это люди, которых он спас.