Плачущие тени

         Улица Горького пестрила снующими туда-сюда людьми, проспект Буденовский стоял мертвой пробкой. Пролетев пару кварталов, Наталья Петровна сбавила скорость и медленно зашагала по залитой солнцем аллее. Свернула в парк Горького и села на первую свободную лавочку. «Боже мой, но почему именно сейчас?.. Именно сейчас, когда Платон смирился со своим юридическим будущим, меня ставят в такое унизительное положение?» — обхватив голову руками, думала она. — «Да будь он проклят, этот юридический факультет! Как я смогу говорить комиссии, что лучше Войкова? Он мой учитель! Он — легенда! Перед ним склоняют голову даже самые противные и не воспитанные студенты! А я — я даже не профессор!»

         Она просидела на лавочке довольно долго. Мимо бежала веселая молодежь, шумели машины, но ей казалось, время остановилось. Время, то самое коварное время, которого ей никогда не хватало. То самое коварное время, которое тянулось бесконечно долго, и теперь вдруг просочилось сквозь пальцы и оставило ее с носом. Этого драгоценного времени, которого всегда было в избытке, теперь почти не осталось. Ушла та эпоха, которая могла дать ей докторскую, ушла. Канула в вечность, будто и не было ее никогда.

         Спустя час, Наталья Петровна поднялась. Очнувшись от размышлений, чувствуя себя опустошенной и разбитой, она медленно побрела в сторону автобусной остановки.

          Все последующие дни Наталья Петровна старалась выбросить из головы мысли о профессоре Войкове. На кафедре всеми силами собирали и подчищали документы, разбирали архив и свободного времени на размышления почти не оставалось.

         Профессор Войков сам узнал о предстоящем конкурсе. Грузно передвигаясь, он распахнул двери и шумно сел на свободный стул. Окинул взглядом бумажный хаос, царящий на кафедре.

— Вот что, Наташенька! — тяжело дыша, выдавил он. — Не в моих правилах тягаться с женщиной! Я не смогу на конкурсе топтать вас и убеждать комиссию, что больше подхожу на эту ставку.

— О чем это вы говорите? — сконфузившись, оторвалась от бумаг Наталья Петровна. — Это просто конкурс, только и всего!

— Нет, милая моя, это не просто конкурс. У вас есть отличный козырь — ваш сын. Ему здесь учиться, и вам обеспечена вакансия.

— Мой сын уже взрослый! — всем сердцем чувствуя гадливость сложившейся ситуации, выкрикнула Наталья Петровна. — Он сам справится с обучением! А если не доберет баллов при поступлении, то подключим прокуратуру и доберем! Что касается конкурса на вакансию, пусть решает комиссия! Думаю, у меня перед вами нет ни единого шанса!

         Ее руки противно дрожали, и в горле постепенно разрастался ком.

— Если хотите знать правду, я вам ее скажу! — не в состоянии более сдерживать эмоции, продолжила говорить она. — Мой сын — это моя боль. Он родился с врожденным недостатком, который вряд ли смогут исправить доктора. Но физический недостаток полностью компенсирует живой ум. И это — его путевка в будущее. Я много сил отдала факультету в надежде на то, что мои заслуги учтут в приемной комиссии, но в свете сложившихся обстоятельств это уже не так важно. Так что, давайте уповать на милость судей!

         Профессор Войков смотрел на нее с нескрываемым презрением.

— Я вам не верю! — с усмешкой произнес он. — Деканат будет полностью на вашей стороне. Потому что  вы - разменная монета. Штатная еденица. Из тех, кем удобно прикрыться в случае  провала. И вы не претендуете на высокие звания, ведь у вас даже не написана докторская!

         Наталья Петровна замерла. На мгновение она даже перестала дышать.

Оглянулась на Марьяшу. Та будто приросла к своему рабочему месту за компьютером.

— А знаете, что?! — чувствуя, как ее захлестывают потоки гнева, взорвалась она. — Отныне мне все равно, что будет на конкурсе! До сегодняшнего дня я даже не представляла, что вы обо мне такого низкого мнения! Поверьте, человеческие качества измеряются отнюдь не научной степенью! Они измеряются глубиной душевного благородства!

— И как у вас обстоят дела с благородством, Наташенька? — холодно усмехнулся профессор.

— А это уже не ваше дело! Не вам меня судить! — теряя самообладание, почти прокричала она. — Марьяна, предлагаю вернуться к работе. Иначе мы не уложимся в сроки!

— Да, да, Наталья Петровна, — очнувшись от наваждения, подскочила на своем месте Марьяша.

         Профессор Войков поднялся со своего места также шумно, как и садился. Он бесцеремонно вышел, даже не потрудившись прикрыть за собой дверь. Марьяша тут же подбежала к двери и захлопнула ее с обратной стороны. Наталья Петровна села на стул и закрыла лицо руками. Ее била мелкая дрожь.

— Наталья Петровна, кофе сделать? — участливо повернулась к ней лаборантка.

— Да. Пожалуйста… — закивала заведующая.

— Нас всех уволят? — протягивая ей кружку с горячим напитком, спросила Марьяша.

— Не знаю. Я уже ничего не знаю. Раньше…раньше я верила, что могу контролировать своих сотрудников и весь процесс обучения, а теперь я будто потеряла эту способность! Все рушится, ломается против моего желания, а остановить эту свистопляску я не в силах! — с горечью выдохнула Наталья Петровна. Покачав головой, аккуратно поставила кофе на стол.