Плачет рея по пирату

Уже оказавшись в поезде, Гурий с горечью подумал о том, что он был обманут и последние годы жил чужой жизнью, а человек, которому он доверился, оказался виновен в смерти Земфиры.

Добравшись до Чечни, он пришел к имаму.

Тот даже не удивился, когда увидел в руках гостя «макаров».

– Ты пришел, чтобы убить меня?

– Да. Ведь когда-то же надо отвечать перед Аллахом.

– Откуда ты узнал?

– Разве теперь это важно?

– Верно. Совершенно ни к чему. Чего же ты медлишь? Стреляй!

– Я хотел у тебя спросить……

– Спрашивай.

– Ты сделал наколку в армии?

– Хм, неожиданный вопрос…. В армии.

– Покажи мне ее.

Рахман завернул рукав на правом предплечье, обнажив оскалившегося волка.

– Почему буква «Г» кривая?

– Я никому не говорил об этом. Но сейчас, когда надо держать ответ перед Аллахом, врать как будто бы и ни к чему. Это буква не кривая. Если ты всмотришься, то она напоминает женский профиль. Тут двойной смысл: город, в котором я родился и начальная буква имени русской девушки, которую я когда-то любил. Ее звали Галина, она была матерью Земфиры… Видишь, как все переплелось в наших судьбах.

– Почему ты выбрал именно дочь? Ведь ты наказал не только меня, но и себя.

– Тебе этого не понять.

Не опуская пистолета, Мещерский подошел к столу, взял фотографию девушки и бережно положил ее в сумку.

– Теперь она тебе больше не понадобится.

– Пусть будет так, – согласился Рахман. – Думаю, что так даже лучше.

– Снимай куртку, – неожиданно приказал Мещерский.

– А это еще зачем?

– Снимай, говорю! – Мещерский шагнул ближе, чуть ли не уткнув ствол в лицо имама. Рахман повиновался. – Положи ее на стол.

Мещерский быстро снял свою куртку и кепи.

– А теперь надевай это!

– Ты хочешь сделать мне предсмертный подарок, я так понимаю? – хмыкнул имам. – А не будет ли твоя куртка мне тесновата?

– Не беспокойся, не будет.

Рахман оделся.

– Впору.

– А теперь подойди к окну и отодвинь занавеску.

Имам подошел к окну и слегка приоткрыл занавеску, и в этот момент голова его резко откинулась назад, получив сильнейший удар, и он поломанной куклой опрокинулся на пол. Осколки черепа брызнули в стороны, заляпав все вокруг.

Закинув сумку на плечо, Мещерский юркнул в небольшую дверцу, ведущую во двор. Пробежав огородами, он выскочил на соседнюю улицу и, стараясь не привлекать к себе внимания, зашагал размеренным шагом.

* * *

Из Грозного Мухаджир выбирался на попутных машинах. Он прекрасно знал, как умеют работать федералы, когда того требуют обстоятельства. Так что информация о нем, подобно волнам от брошенного камня, распространилась во все стороны далеко за пределы Чечни. На каждом блокпосту уже имелась его фотография, и пассажиров вытряхивали из салонов автомобилей безо всякого почтения.

В его распоряжении оставалось час-полтора форы, потом город и ближайшие окрестности могут просто перекрыть, и он останется в мышеловке; так что полученное преимущество Мухаджир собирался использовать в полной мере.

В зависимости от ситуации Гурий представлялся то офицером спецназа, отправляющимся в отпуск, то местным жителем, добиравшимся до своего района, а однажды даже назвался гостем, спешащим на свадьбу к свояку.

Выигрышность ситуации заключалась в том, что в отличие от ОМОНа, дежурившего на блок-постах, случайные попутчики не спрашивали у него документов, так что он, меняя обличье, мог представляться кем угодно. На третьи сутки пути он позволил себе расслабиться и купил билет в поезд на имя Ивана Гончарова.

Документы у него были безупречными. Предъявлять их приходилось не раз, в том числе и на блокпостах. Существовал даже реальный Иван Денисович Гончаров, проживавший где-то в Магаданской области – летом работавший в геолого-разведочных партиях, а зимой беспробудно попивавший водочку. Свой паспорт работяга потерял пять лет назад под Анадырем. Но похоже, что без документов он не особенно и бедствовал, даже не подал заявление о его пропаже. А в геологические партии зачастую брали даже беспаспортников.

Особенность ситуации заключалась в том, что даже внешне работяга был похож на Мухаджира, да и возраст подходящий, а вклеить фотографию для мастера не стоит большого труда.

Попетляв по железнодорожным перепутьям, Мухаджир затерялся в средней полосе России. Поначалу ему казалось, что едет он невесть куда, стремясь оторваться от преследователей. Но реальность заключалась в том, что ноги сами собой несли его на малую родину – в Средневолжск.

В какой-то момент защемило сердце: недалеко отсюда, в каких-то двухстах километрах, находилось его село, в котором он родился и рос. Там и сейчас жили его родители, до сих пор ругавшие патриарха Никона как самого заклятого своего врага, посмевшего покуситься на древние устои. Слушая их отчаянные ругательства, с трудом верилось, что они проклинают не вчерашний день, а давно ушедшую реальность, отставшую от них едва ли не на четыреста лет.