Но чертов парень уже начал растворяться в сумерках.
Прежде, чем маг совсем растворился в воздухе, на лице его застыло удивление.
- Восхитительно! Они бы достали меня... стой я на прежнем месте...
***
Сидя в своей комнате, Джагут махнул рукой, заставляя плиту снова запечатать вход. Затем, он вернулся к изучению древних рисунков, раскинутых перед ним - тех, что были созданы тысячи лет назад. Приподняв брови, он выпрямился, откидываясь на спинку стула и поглаживая подбородок.
- Ну-ну... Можешь прислать еще парочку по своему безнадежному глупому делу, - он изучал мрак перед собой, словно тьма скрывала в себе ответ. - Почему эти двоим должно быть лучше, чем тем, кого ты посылал на смерть прежде? - Джаг снова подождал, склонив голову набок и вслушиваясь в тишину. Затем, его плечи поникли, и он опустил голову. - О... Очень хорошо.
Ворча, он поднялся и побрел во мрак, не тронутый тусклым светом лампы.
Треск и лязг эхом разнеслись по комнате, словно кто-то копался в хламе, после чего Джаг вернулся, ставя на каменную плиту огромный потрепанный шлем. Решетчатое забрало смотрело прямо на него, и существо снова село, вздыхая.
- Итак? - требовательно спросил он.
- Твоя беда, Готос, - пришел из бронзового шлема слабый, задыхающийся голос, - в том, что ты сдаешься слишком быстро.
Готос презрительно фыркнул.
- А твоя, Азасани?
После долгого молчания, шлем ответил. Его голос звучал почти печально.
- Наша беда в том, чего мы не можем.