Плачь, принцесса, плачь

Я никогда не думала, что это может быть вот так. Мне никогда, и никто не говорил ничего подобного. Это все равно, что слышать, как кто-то шепчет тебе в ухо непристойности. Подхлестывает хриплым голосом. Ведет четко и умело… и при этом знает, какой результат получит… и ты доверяешься этим знаниям. Ведь от тебя уже ничего не зависит.

Провела по влажной плоти пальцами и тихо застонала…Взгляд сам блуждает по строчкам. А пальцы вторят каждому слову. Сжала клитор, и по телу прошла дрожь. Незнакомая. Нового уровня. Неизведанная ранее ни с кем. Откинулась на спинку кресла. Нет, я не представляла его губы… но меня возбуждали его слова и эта раскрепощенность. Когда никто не видит. Когда не видит даже сам Джокер. И в то же время он со мной. Кто-то неизвестный, заставляющий делать все эти грязные вещи. Две маски. Им можно то, что нельзя обычным людям при свете дня.

– Дааа… нравится.

По телу проходят волны удовольствия. Одна за одной. По нарастающей, как прилив чего-то мощного и неизведанного. Но это ведь еще ничего не значит. Все может исчезнуть мгновенно. Как и раньше… с другими.

– А теперь трахни себя, Харли. Пальцами. Грубо и жёстко. Не жалея. Так, как оттрахал бы тебя я, склонившись к твоему лицу и жадно забирая твое дыхание.

Я перечитывала снова и снова… потому что удовольствие не исчезало… Оно становилось неуправляемым с каждым его словом. Вот с этим наглым "трахни себя"… слишком откровенно. Слышу собственное учащенное дыхание, погружая в себя пальцы и сильнее сжимая сосок, повторяя снова и снова.

"Трахни себя"…меня заклинило на этом слове. И я делаю это… я делаю это яростно и быстро, потому что впервые ОНО не уходит. НИКУДА. Оно во мне, и с каждым толчком я понимаю, что уже достигла какой-то точки невозврата… и читаю его слова, застыв взглядом на мониторе. Затуманенным, пьяным взглядом…под резкие движения собственных пальцев. Я уже не могу остановиться.

– Еще… скажи мне это еще раз, пожалуйста.

Это пишется само…как жалобный стон опытному любовнику.

– Еще быстрее, Харли. Добавь третий палец. Еще сильнее. Я хочу, чтобы ты закричала. Хочу увидеть твои слезы, когда ты кончишь. Кричи, Харли. Кричи для меня. СЕЙЧАС.

Как удар хлыста. Я даже услышала свист адреналина в барабанных перепонках, потому что меня выгнуло дугой. Неожиданно. Резко. До боли в суставах и мышцах, и пронзило наслаждением с такой остротой, что я громко застонала, сжимая коленями руку и чувствуя сокращения собственной плоти вокруг пальцев.

По щекам покатились слезы от слишком сильных и острых ощущений. Но я так и смотрела на монитор… ошарашенная. Тяжело и шумно дыша.

Не зная, что ему сейчас ответить, взмокшая и растерянная. С горящими от стыда щеками. Мой первый в жизни оргазм… и вот так. В переписке… в чужой. С ЕЕ любовником. С любовником мертвой Харли, которого я у нее украла… вместе с этой маской. Но тело все еще вздрагивало и сокращалось до тянущей боли внизу живота… с легкими стонами и пьяной истомой, от которой дрожат колени.

– Мне нравится твое молчание, Харли. Оно не лжет. Я напишу тебе утром, крошка.

Г

лава 5. Джокер, Дмитрий

«Не пытайтесь втащить,

Вписать меня в свои клише.

Ваша фальшивая улыбка подходит

К вашим лживым лицам.

Но я получаю удовольствие

От осознания вашей ничтожности».

Люди утверждают, что прощание – это акт грусти, разделенный с близким человеком. Я никогда не испытывал тоски по тем, с кем расставался. Тем более что с близкими я не прощался вовсе. Их цинично у меня забрали, оставив лишь ненависть и злость там, где были любовь и надежда на долгую жизнь рядом.

Сейчас я в последний раз просматривал кадр за кадром фотографии стройной блондинки с огромными голубыми глазами, а по сути – шлюхи, за энную сумму денег подставившей меня. Одних её показаний достаточно было бы для того, чтобы снять все обвинения и найти настоящих убийц. Достаточно было рассказать о том, что долбаные два дня мы с ней не вылезали из номера в одной из гостиниц. Но сучка продала правду за бабки, которые прокутила достаточно быстро. А, может, испугалась осуждения – на тот момент ей было пятнадцать лет, хотя об этом я узнал уже в зале суда. Идиотка малолетняя…Как бы то ни было, правда – не товар, её не должны продавать и покупать. И сейчас настало время напомнить тем, кто сомневается в этом, что они глубоко ошибаются.

Она была красивой сучкой с охрененными навыками минета. Кто, бл***ь, только научить-то успел?! Впрочем, не сказать, чтобы я испытывал сожаление, лишая движениями ножа её главного рабочего инструмента. Скорее, наоборот, наслаждение от осознания, что гребаная мразь в жизни больше не произнесет ни слова лжи.