Плач по мечте

— Ну-ка… Отойдем… — Артем схватил Давида за руку и оттащил подальше от лавки. Они завернули за угол и зашли в ближайшие кусты. — Ты совсем ненормальный или притворяешься? — зло шипел Артем. — Ты не видишь, что у меня свиданка? У меня уже все на мази было. А тут ты, дебил! Замерз… Домой пошли… — Артем сказал это противным голосом, скривив лицо. — Она почти уже на все согласна, ты хоть понимаешь, что ты мне все чуть не обломал?

 

— А с кем это Зина на лавке? — Давид раздвинул молодую листву и кивнул в сторону скамьи. Там сидела Зиночка и жеманно кокетничала с Севой-Пысой.

 

— Бли-и-ин… — процедил сквозь зубы Артем, — теперь точно облом!

 

В самом безлюдном месте парка ребята нашли Зойку в компании лопоухого Котьки Сизого. Оттащив девушку от ухажера, Артем пошел к выходу из парка, по дороге зло колошматя найденной палкой молодую листву на кустах.

 

За всю дорогу Артем не проронил ни слова. Войдя в кладовку, он разделся, кинул на стул одежду и лег на спину поверх одеяла, подложив руки под голову.

 

— Ты сердишься за меня? — Давид сидел по-турецки на диване и виновато сопел.

 

— А как ты думаешь? — Артем сверкнул в его сторону глазами. — Если бы не твое нытье, у меня бы все получилось.

 

— Что получилось? — посмотрел на него исподлобья Давид.

 

— Ну, может, конечно, не совсем все, но возможно, она бы мне хоть подрочила. У меня яйца уже в горле были, — Артем вздохнул.

 

— Ну-у-у… Если хочешь… — замялся Давид, — давай я тебе… подрочу…

 

Его рука потянулась к Артему и легла на ляжку. Артема подбросило на кровати, и он, откинув руку Давида, толкнул его в грудь.

 

— Ты совсем, что ли, охрел? — заорал на него Артем.

 

Давид принял исходное положение по-турецки и опустил голову вниз.

 

— Прости, я, наверно, что-то не так… не то… не про то… — мямлил он.

 

— Слушай, — немного успокоился Артем, — вот скажи мне: с какого перепуга ты решил мне дрочить? Вообще, с чего все эти пидорские замашки? Вроде растешь в почти социализме. Тут и секса нет, а ведешь себя как… как пидор.

 

— Тогда ночью, когда на меня напали, — тихо начал Давид, не поднимая глаз, — я лежал на мостовой, и мне было очень страшно. Потом я открыл глаза и увидел тебя… — Давид поднял на Артема грустные глаза. — Ты был таким красивым… сильным… смелым… мужественным…

 

— Кажется, я понял, — перебил его Артем. — Это у тебя синдром спасенного. У психологов это, наверно, не так называется, но смысл, я думаюЮ в этом. С перепуга ты решил, что я такой… Красивый там, сильный, смелый. А потом ты решил, что влюбился. Но это не любовь. Понимаешь?

 

— А что такое любовь? — серьезно посмотрел Давид.

 

— Любов? Хм… ну-у-у… это когда… Когда видишь любимого человека, и у тебя яйца к горлу подскакивают, — нашелся Артем.

 

— Нет, — покачал головой Давид. — Любов — это када ты смотришь на любимого человека, и у тебя в душе играет музыка. Когда я смотрю на тебя, то слышу скрипку. Я знаю, — Давид рукой остановил Артема, который что-то хотел возразить, — между нами ничего не может быть. И ты останешься моей несбыточной мечтой. Поэтому моя скрипка плачет. Плачет по несбыточной мечте. Когда-нибудь я запишу эту песню…

 

Давид посмотрел на Артема глазами, полными слез, уткнулся лицом в подушку и с головой укрылся одеялом.

 

========== Глава 17 ==========

 

Сон не шел. Артем лежал на стареньком диване и смотрел в серый потолок.

 

Давид не выдумывал и не врал. Он чисто физически был неспособен на это. Но как? Как могло случиться, что этот чистый, светлый и наивный мальчик влюбился в такого раздолбая? Это он, Артем, виноват в этом. Он предстал перед Давидом сказочным героем, приходящим на помощь в трудную минуту. Сильным, смелый, честным. А на самом деле Артем не такой. Он тупой городской гопник, умеющий только пить пиво, травить непотребные байки, материться и таскать девок в койку.

 

«Я должен все исправить! — эта мысль крепко засела у Артема в голове. — У меня есть куча возможностей и вариантов это сделать. Но для этого мне нужно вернуться в настоящее и начать все заново. Главное: не пересекаться с Давидом, и тогда он не сможет влюбиться в меня и искалечить этим свою жизнь!»

 

Светало… На улице загорланили птицы, сквозь щели между досками пробрался утренний ветерок. Наглый луч отогнул край газеты и медленно полз по полу, подкрадываясь к кровати. Артем осторожно, чтобы не разбудить спящего Давида, слез с дивана, взял со стула свои вещи, тихо оделся и вышел на улицу.

 

Поежившись от утренней прохлады, он поднялся по узкой тропинке из оврага, прошел мимо небольшой деревни и вышел в город.

 

Город спал, прикрыв глаза-окна старенькими кружевными шторами. Его улицы были пусты и молчаливы. Только вдалеке слышался стрекот проснувшегося в депо первого трамвая.

 

На душе у Артема было тяжело. Ему казалось, что вместо сердца у него в груди тяжеленный валун. Он перекатывался в нем, зажимая легкие, поднимался к горлу, перекрывая дыхание, от чего на глаза наворачивались слезы.