Плач перепелки

— Мало ж ты голову свою ценишь! Мослы и закопать можно, — не отступал недоверчивый крестьянин.

— Ну, не знаю, — не находя более веских аргументов, сказал Чубарь. — Но это точно, красноармейцы как пришли откуда-то почти голодные, так и дальше пошли.

— А не те ли это, что у нас, в Ширяевке, вчера были? — подсказал кто-то из мужиков.

Тогда заступился за комиссаровых красноармейцев самый старый среди ширяевских мужиков, с виду неказистый, зато необыкновенно живой дедок.

— Ты, Егор, и правда, зря это, — начал усовещивать он односельчанина. — Я сам видел их начальника. Крупный такой, со звездой на рукаве. Вряд ли позволит он своевольничать. Хоть и на носилках, а не позволит. Не может быть, чтобы такой большой начальник да позволил. Нет, эти не трогали твоей телки.

— А мне будто не все равно, эти или другие! Главное, коровы, считай, нет во дворе!

— Ну, до коровы ей, положим, еще далеко, — спокойно возразил дедок.

— Может, найдется твоя телка, — посочувствовали Егору почти хором остальные мужики.

— Ладно! — махнул рукой раздосадованный Егор. Ему не хотелось смотреть не только на Чубаря, но и на своих.

Чубарь спросил, ни к кому прямо не обращаясь:

— Значит, немцев у вас нет? Мужики заулыбались.

— Да вот, — сказал один, — сами стоим, будто ждем. Коров давно угнали в лес, а свиней возле деревни держим. Как только нагрянут немцы, так и погоним тоже в лес.

— А я говорю, пустяками занимаетесь, — не утерпел Егор. — Это еще кто знает, как оно лучше. Я вон если бы из пуни не выпускал свою, так, наверное, теперь цела была бы.

— Но почему ты считаешь, что твою телушку обязательно красноармейцы зарезали? — попытался еще раз убедить Егора Чубарь.

— А я не говорю, что красноармейцы, — уже огрызнулся Егор. — Теперь хватает… и красноармейцев и не красноармейцев. Один коня уведёт, другой телку.

— А немцев ты даже в расчет не берешь?

— Охота немцам телкой заниматься! Им пока гусей да кур хватает. Да и красть они не будут. Придут во двор и заберут что захотят.

— Егор правду говорит, — становясь на сторону односельчанина, сказал дедок.

— Ага, — подтвердили, кивая головами, мужики.

— Позавчера они тут показали себя, — снова сказал старик. — А сами кто будете? — спросил он Чубаря.

— Партизан. — Чубарю захотелось сразу показать ширяевским мужикам, что перед ними не простой прохожий.

— Во-во! — почему-то воскликнул при этом Егор.

— Да, партизан, — будто наперекор кому-то, повторил Чубарь и почувствовал, как в этот момент в сознании его произошло самое важное: он уже спокойно называл себя в новом качестве, на которое пока, как ему казалось, не имел и оснований.

Хотя ширяевские мужики и до этого видели, что Чубарь не простой бродяга, а вооруженный человек, значит, имеет если не власть, то отношение к чему-то очень важному, но ответ его удивил их. Слово «партизан» для здешних крестьян было пока не только непривычным на слух, но и не вполне понятным. Конечно, они слышали про партизан еще с гражданской войны, но тогда в этой местности партизаны не действовали, и потому представление о них складывалось преимущественно по слухам.

— Так как это теперь будет? — спросил разговорчивый дедок. — Здоровых мужиков забрали в армию. Значит, воюют на фронте. А в партизаны, должно быть, будут набирать тех, кто не подпал под мобилизацию. Таких вот, как Корней, — и он показал глазами на плечистого, но уже действительно не призывного возраста человека, — или Влас, — и снова дедок перевел прищуренный, как для прицела, взгляд на второго мужика, будто этим выдавал односельчан Чубарю, — Евтих вот…

Стоявшие поблизости поглядывали па него и Чубаря со снисходительными улыбками — явно дедок был известным деревенским шутником.

— Ты, дед, тоже пойдешь в партизаны, — догадываясь об этом, сказал Чубарь голосом, в котором слышались и шутливая угроза, и достойное уважение к старику.

— А что? — выпятил грудь тот.

— Так вот и записывайся первым, — будто обрадовался притихший Егор.

— А ты?

— А у меня билет. Я по закону.

— Так это еще неизвестно, какой закон па билеты выйдет, когда в партизаны набирать станут. А у меня, правда, глаза слабы. Даже из такой вот не попаду, — старик кивнул на Чубареву винтовку. — А что за стрелок, если немец удрать может из-под ружья?

— Ничего, мы для тебя привяжем немца к забору, — загомонили мужики, — попадешь куда след.

— В ж…

— Хо-хо-хо…

Чтобы еще больше оправдать в глазах мужиков свое появление в деревне, Чубарь спросил:

— Где же ваше начальство?

— Какое?

— Ну, председатель колхоза.

— Ищи ветра в поле, — поспешил свистнуть Егор.

— Да, наверное, подался с обозом куда-нибудь, — уточнил мужик, которого дедок назвал Корнеем.

— А он вовсе и не в нашей деревне жил, — подсказал другой крестьянин, кажется, Влас.

— Мы объединены были с Гореличами, — начал объяснять Корней. — В Гореличах и колхозная контора, и председатель там жил. А у нас тут полеводческая бригада, третья.

Между тем дедок был настороже — продолжал свою тему.

— Интересно, а сами вы партизан или уполномоченный по партизанам? — перебивая односельчан, спросил он Чубаря.