Плач кукушонка

Влад, немного ошеломленный подтверждением своих сомнений, перекидывал взгляд с одного на другого, пытаясь понять смысл сказанного и уловить суть требований инопланетян к нему. Зачем он вдруг понадобился им, да еще, с какого это боку у них возникло желание пообщаться с ним, простым военным летчиком, ни интеллектом, не своими научными познаниями, не представляющий для столь высокой цивилизации интерес. Почему бы им не прихватить академика или профессора. Там есть с кем и о чем поговорить. А с Владом? Основная характеристика, которую он давал себе: летчик должен обладать двумя основными параметрами — быть тупым и смелым. Он просто не сумеет быть хоть чем-либо полезным их цивилизации. Даже знания по авиационной технике настолько устаревшие, что во всем мире, включая папуасов и индейцев апачей, никому ни за какие коврижки не нужны. Его, то есть Ми-4, давно уже все цивилизации перемололи на металлолом. И только ужасающая бедность задержала этот допотопный агрегат на этом свете в его родном КГБ. Комитет государственной бедноты, как расшифровывали эту аббревиатуру сами офицеры. Знания Влада даже на планете никому не нужны, так чем же он тогда сумеет изобразить полезность для звездных гостей? Только для лабораторных опытов, но перед этим не обязательно и разговаривать. Ну ладно, все равно давно бы уже расплющился в том ущелье.

— Ты нас немного шокируешь своим спокойным рассуждением и легким безразличием к своей судьбе. Без паники и нервозного мандража. Не стремись выявить говорящего. Если хочешь, то мы для простоты общения будем поднимать руку и слегка шевелить губами, чтобы ты определял собеседника. Мы общаемся с тобой на твоем языке, на твоем интеллектуальном уровне и запасом твоей лексики. Чтобы не возникало барьеров. От тебя не требуются технические и научные знания. Ты, верно, рассудил — наши уровни развития радикально отличаются, многократно. Даже в большем масштабе, чем ты себе это представляешь. Вашу техническую цивилизацию можно вместить в ваши двести оборотов вокруг солнца. Древнейшая история напоминает больше на попытки мыслить, а больше на стремления выжить. Хотя и современная недалека от этого. Так что нам без разницы: профессор ты, академик или венный летчик допотопного агрегата. Но мы не собираемся давать оценки и характеристики. На вашей планете вам свою жизнь и жить. Для начала давай познакомимся. Я уже говорил, что твое восприятие нас не только удивляет, но слегка веселит. Твои сородичи намного истеричней. К чему я. Думаю, что сможем без эксцессов предстать перед тобой в истинном лице. Это маски для твоих истеричных земляков, хотя натуральный вид не очень значительно отличается от вашего. Учитывая твою спокойную реакцию, предстанем перед тобой в настоящем облике. Надеюсь, что не сильно шокируем.

Они одновременно обняли лицо руками и, незаметно для Влада, сбросили маски. Перед ним предстали, как и догадался Влад, две молодые женщины и их возраста двое мужчин. Две семейные пары космических путешественников.

— Ну и чем вы обещали меня шокировать? — Влад с любопытством разглядывал, слегка голубую с желтоватым, блеском кожу большеглазых, с острыми подбородками и прической короткий ёжик инопланетян. Да, немного иные, но никто не обещал абсолютного сходства в бесконечной вселенной. Даже на маленькой планете Земля гораздо больше шокирующих всякостей. — Очень милый вид, — откровенно признался он, вызвав комплиментом смущение и, как показалось, довольные улыбки.

— Нам очень приятна твоя симпатия. Человеческие чувства не безразличны и присущи нам.

— Не подскажете, а мои попутчики того? — Влад с тайной надеждой смотрел на них, в душе надеясь, что они спасли всех пассажиров.

— Мы никого не спасали и кроме тебя никого не наблюдали. Ты так же совершенно случайно попал в поле зрения. Мы уже сворачиваем программу и готовимся к выходу с орбиты. Вот она, — мужчина положил свою руку на ногу женщине, и Влад по этому жесту понял, кто говорит с ним. — В последний момент засекла тебя и нажала клавишу на захват. А кто был рядом с тобой, мы не знаем.

— Мне это нравится, — засмеялся Влад. — А если летчик управляет самолетом, а вы цап его. И пассажиры с веселым криком парят в бездну на неуправляемом аппарате. Жестоковато.