Плач кукушонка

Бутылки почти пропали. Точнее, они перестали появляться. С каждым днем все трудней становилось разыскать. С одной стороны, стало безопасней, так как исчезли мальчишки конкуренты, и теперь можно без страха гулять, искать среди кустов, на полянках, по берегу реки. Но сейчас с трудом и редко можно найти грязную, затерянную и давно позабытую прошлогоднюю, или еще древнее бутылку. Все пьющие, гуляющие на природе забирают тару с собой, так как иначе они не смогут приобрести вино или водку без пустой бутылки. Света читала в найденных газетах, которые она подбирала для чтения, что страна борется с пьяницами. Но тогда она не сможет выжить, так как ее основной хлеб благодаря пьяницам, а жизнь благодаря отсутствию трезвости у родителей. Ведь трезвые они злые и жестокие, и опасные. А пьяные не сумеют добраться до ее жилища. Заколдованный круг. Страна борется с пьяницами, а убить может ребенка.

Домой возвращалась пустая и голодная. Много вечеров скулила от голода, но, только уже когда мушки начинали прыгать в глазах, она переступала через стыд и шла к тете Вере, которая долго ругала и требовала от Светочки регулярно приходить за хлебом, не стыдиться. Ведь она так мало ест, что для тети Веры это не трудно и не убыточно.

Но Света не могла перебороть себя и до изнеможения перерывала кусты и кочки. И какая же была радость, когда однажды раскопала целый клад в пять бутылок. С трудом отмыла в ледяной воде и, как на крыльях неслась в магазин.

— Вот! — радостно крикнула она, выставляя на прилавок находки. — Хлеба не надо, я еще найду, потом, когда принесу, дадите.

Тетя Вера, молча, запихивала пять буханок в сумку и строго запретила впредь такие разговоры и поступки. Бутылки — это ее заработок, а хлеб, подаренный, не возвращают. И как бы она прожила без этой доброй женщины.

Все произошло случайно. Однажды тетя Вера вместе с хлебом дала пакет перловой крупы с просьбой передать соседям для собаки, так как перловка слегка испортилась, заплесневела. Света просушила ее на солнце и подвесила под крышу в тряпочном мешочке. И вот, когда после многодневных пустых поисков, изголодавшая окончательно, Света вспомнила, как еще давно она готовила кашу для себя и дедушки. А почему бы не попробовать сейчас?

Когда дом опустел, и родители ушли, скорее всего, на какую-нибудь пьянку, а, значит, надолго, Света во дворе подальше от дома развела костер и поставила на кирпичи кастрюльку с перловкой, залитую водой. Дождавшись кипения, она уже не отходила от кастрюльки, боясь испортить кашу, чтобы она не выкипела и не пригорела. Запахи кипевшей крупы сводили с ума, она готова была наполнить рот горячей, душистой, ароматной, умопомрачительно вкусной кашей. И плевать, что недоваренной, что сырой, но голод с каждой секундой становился невыносимей.

Она так увлеклась, что потеряла бдительность, и с ужасом ощутила рядом сзади постороннего. Еще не веря в беду, медленно повернулась, и душа покрылась льдом, страхом и непоправимостью. Сзади стоял он. Самодовольный, самовлюбленный и убийственно радостный. Со звериным счастьем, перед загнанной в капкан дичью. Вот она, беспомощная, жалкая, не способная ни на спасение, ни на бегство.

Но Света больше испугалась за кашу, безвозвратно потерянную, вкусную, но уже недоступную. Она готова была на любое безумство ради ее спасения, однако Света умела математически логично мыслить и поняла, что потеряла сейчас не только еду, но и саму жизнь, которая после этой потери превратилась в недостижимую мечту и запредельно возможные грезы. Это конец. И не просто конец сегодняшнего, так славно начавшегося, дня, это конец всего, что было и будет.

Она уже не обращала внимания на такие пустяки, как удар кулаком в лицо, и то, что она улетела под дерево, больно ударившись еще и о его ствол, и то, что вышла родительница и с радостным криком набросилась на ее кашу, на ее еду, последнюю надежду.

Никогда не будет у Светы любимой маленькой дочурки, не будет она целовать, ласкать ее кудряшки, никогда мир не услышит о великом математике Светлане. Она просто теперь не станет взрослой. И уже никогда не подарит тетя Вера вкусные драже и подушечки, которые она пыталась растягивать максимально долго, а они мгновенно таяли, исчезали вместе со вкусом и сладостью.

Света шла без цели и в никуда, но инстинкт снова вел ее по знакомой тропинке к реке, к ее бурлящему потоку, который в этот раз она заставит принять и поглотить ее, не выбрасывая на камни, так как возвращаться ей больше некуда и не хочется. Они все равно не позволят ей жить, расти, взрослеть. Она устала от бесполезной и ненужной борьбы за жизнь.