Плач

Юристы со своими женами выходили из часовни Линкольнс-Инн медленно и важно, как всегда после службы — мужчины в черных робах и шапках, женщины в своих лучших летних платьях. Я тоже вышел под июльское солнце. Утро было свежим, так как ночью разразилась гроза, пробудив меня от тяжелого сна. Немного дождя хорошо для урожая. А теперь мне предстояло выполнить свое обещание зайти к Стивену Билкнапу. Когда я шел вдоль часовни, ко мне подошел казначей Роуленд с застывшей улыбкой на узком лице.

— Доброе утро, сержант Шардлейк, — бодро проговорил он. — Прекрасная служба.

— Да, мастер казначей. Поистине.

На самом деле я почти не слушал службу, хотя сегодня исполнялась годовщина со дня гибели «Мэри Роуз». Мне следовало молиться за души моих друзей и сотни других людей, которые тоже погибли тогда, хотя я больше не был уверен в существовании Бога, который бы выслушал меня. Но даже в это воскресенье я не мог отвлечь свои мысли от «Стенания».

Роуленд склонил голову набок, как пытливая ворона.

— Во время службы вы мне показались несколько утомленным. Надеюсь, это не результат присутствия на сожжении.

— У меня сейчас много дел, — не очень любезно ответил я.

— Что ж, инн с благодарностью отмечает ваше представительство в пятницу. А в следующем месяце могут быть новые публичные мероприятия, где вы сможете представлять нас снова.

— Вот оно как… — медленно проговорил я в страхе.

— Да нет, не экзекуции — празднования, — постно улыбнулся казначей. — Это пока конфиденциально. Но будет чудесно это увидеть. — Он кивнул, коротко поклонился и ушел.

Я посмотрел ему вслед. В следующем месяце. Даже завтрашний день теперь казался очень-очень далеким. Я прогнал казначея из своих мыслей.

Медленно, размышляя, я пересек двор. Из всего сказанного лордом Парром я вчера выделил три путеводных нити в большом запутанном клубке. Зачем человек с поврежденным ухом пытался проникнуть в бедную лачугу Грининга до того, как книга королевы была украдена? Как кому-то удалось залезть в сундук, не оставив никаких следов, когда единственный ключ был у королевы на шее? Мог ли замочный мастер сделать второй ключ? А еще — кто такой этот Джурони Бертано, который так напугал подмастерье Элиаса? Имя звучало как испанское или итальянское, и я задумался, не будет ли слишком рискованным спросить о нем Гая.

Я чуть не споткнулся о вывороченный из мостовой булыжник и сердито пнул его. Я спрашивал себя, правильно ли сделал, дав вовлечь себя в дело, которое запросто может оказаться смертельным. В голове один за другим проносились образы — рыдающий паж, рассказывающий о человеке с разрубленным ухом, который пытался завербовать его в шпионы, дурочка Джейн, дергающая за поводок свою утку, суровое лицо Мэри Тюдор… Я понимал, что если «Стенание» будет опубликовано, я окажусь в страшной опасности, так же как и королева с лордом Парром. И так же, как и те, кто работает со мной, помощники вроде Николаса Овертона. Я видел, как он стоял на другом краю часовни с прочими клерками, на голову возвышаясь над большинством из них. Николас выглядел немного помятым, как это часто случалось по воскресеньям.

Лучше всего защитить своих работников я мог, лишь сделав так, чтобы они знали как можно меньше правды. Ради этого по пути в церковь этим утром я сделал крюк и зашел к Джеку и Тамасин. Но приказ лорда Парра было не отменить.

Когда я пришел к ним, Джейн Маррис впустила меня и пошла будить Барака и его жену, которые еще спали. Мне было неловко сидеть в гостиной, слушая, как они копошатся наверху, одеваясь и раздраженно ворча. Джейн принесла вниз Джорджа. Он, хныча, посмотрел на меня печальными заплаканными глазами. Женщина отнесла его на кухню, и я услышал, как она начала там готовить завтрак.

Наконец Джек и Тамасин спустились. Я встал.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас в такую рань.

Миссис Барак улыбнулась:

— Нам уже пора было вставать. Вы позавтракаете с нами?

— Спасибо, я уже позавтракал. Как ты себя чувствуешь, Тамасин?

— Тошнота как будто прошла, слава богу.

— Хорошо. Я ненадолго, мне нужно в Линкольнс-Инн, в церковь.

— Мы в этом отношении не утруждаем себя больше необходимого, — сказал Барак.

Я знал, что у них обоих в жизни хватало религии.

— А я вот если слишком долго не буду появляться в церкви, это будет замечено, — сказал я. — Кроме того, я обещал навестить Билкнапа.

— После всего того, что он вам сделал, нужно оставить его гнить, — сказал мой помощник. — Вы слишком мягкотелы.

Тамасин согласно кивнула:

— Это худший из людей.

— Ну, а мне, признаюсь, любопытно, что он хочет сказать мне.

— Любопытство сгубило кошку, сэр, — заметила Тамасин.

Я печально улыбнулся:

— У кошки девять жизней, и, похоже, я использовал еще не все. Джек, можно тебя на пару слов? Это касается… работы.

Бараки обменялись понимающими взглядами. Возможно, они, как и Роуленд, заметили на моем лице утомление.

— Мне нужно присмотреть за Джорджем, — сказала Тамасин. — У него режутся зубки. Ему надо дать пососать куриную косточку.

Когда она вышла, помощник бросил на меня проницательный взгляд.