Плач

— Как хотите, Агнесса. Но, возможно, я мог бы что-то сделать…

— Нет, сэр, пожалуйста! Мы уже консультировались с юристом, и он сказал, что ничего сделать нельзя. Не говорите Мартину, — настойчиво умоляла женщина. — Ему будет… очень больно.

— Что ж, ладно. Но подумайте о моих словах. Я помогу, если смогу.

— Спасибо, сэр.

По тону Агнессы я понял, что она ничего не скажет мужу.

* * *

На следующее утро я пришел в контору рано, поскольку надо было наверстать упущенное по нескольким делам. Снова стояла жаркая и солнечная погода. Дома, когда я вставал, мне, как всегда, прислуживал Броккет. На лице его не было никаких признаков, что что-то случилось, и я понял, что Агнесса так ничего и не сказала ему о нашем разговоре.

Когда я уходил, Джозефина попросила позволения поговорить со мной. Я провел ее в гостиную.

— Агнесса Броккет просила меня поблагодарить вас за вашу вчерашнюю доброту, — сказала девушка. — Она попросила меня, потому что… ей стыдно.

— Ей нечего стыдиться.

— Она думает, что есть. И Мартин рассердится, если кто-то еще узнает. Это ранит его гордость, — добавила служанка с ноткой презрения в голосе.

— Я все думал, почему Броккет так редко выходит из дому, разве что на прогулки.

— И Агнесса никогда не покупает новую одежду.

— Наверное, все их деньги уходят на сына. И, Джозефина, это заставило меня снова подумать о том случае, когда ты застала Мартина за поиском чего-то в моих ящиках. Не собирался ли он в минуту отчаяния прибегнуть к краже?

— И я вчера подумала о том же, сэр.

— Это могло бы быть объяснением. Но у меня ничего не пропало, и ты не думаешь, что он потом снова занимался этим.

— Нет, сэр, не думаю. Я следила за ним. — Девушка едва заметно улыбнулась. — Думаю, он знает об этом. Наверное, поэтому он меня и невзлюбил.

— Ну, если это случилось в минуту безумия и никакого вреда причинено не было… Но такая ситуация не может продолжаться. Продолжай присматривать, хорошо? Сейчас у меня голова занята другим, но когда будет время, мне придется решить, как лучше поступить.

Джозефина улыбнулась, обрадованная заданием.

— Можете положиться на меня, сэр.

* * *

В конторе все уже работали — Барак и Скелли сидели за своими столами, а Николас раскладывал документы по ящикам, что уже давно следовало сделать. Не считая укоризненного взгляда Джона на опухшее лицо Овертона, все было как обычно в сентябре — я работал со своим персоналом, подготавливая дела для новой судебной сессии.

Но спокойствие продолжалось недолго. В полдень в дверь моего кабинета вошел Барак и закрыл за собой дверь.

— Появился Стайс, — серьезно сказал он.

Я отложил перо.

— Здесь?

— Да. Говорит, что есть новости. Привести его?

— Да. И заодно Николаса.

Стайс самоуверенно вошел ко мне в кабинет. Он был, как всегда, хорошо одет и с мечом у бедра — до последнего дюйма молодой джентльмен. Я не предложил ему сесть, и он посмотрел на нас троих с циничной ухмылкой.

— Снова все в сборе, а? — Он взглянул на Овертона. — У тебя пара прекрасных фонарей.

— Они проходят. Моя физиономия по крайней мере через несколько дней придет в норму, а твоя — никогда, — огрызнулся мой ученик.

Стайс рассмеялся, но поднес руку к уху.

— Что ж, я выполняю свою часть сделки. — Он обратился ко мне: — Есть новости с таможни. Похоже, птички готовы попасть в наш капкан.

— Пропавшие? — Я не смог сдержать волнения.

— По крайней мере четверо из них.

Я переглянулся с Бараком. Из кружка Грининга в живых осталось только четверо, но Стайс не знал, что Элиас убит, а Милдмор у нас.

Он продолжал:

— Вчера из Антверпена прибыл белингер[39] с грузом шелка — думаю, для торжеств в честь французского адмирала. С голландским экипажем. Теперь они загрузились шерстью, чтобы отплыть обратно завтра, а ночь проведут у причала Соммерса. Мой человек на таможне говорит, что утром появились четверо, заявив, что у них дела в Антверпене и куплены места на этом корабле. Один голландец, один шотландец и два англичанина. Тот человек известил меня. Все четверо соответствуют описаниям Кёрди, Маккендрика, Вандерстайна и Лимана из окружения королевы. — Худое лицо Стайса горело возбуждением. — Хотя, конечно, они назвались другими именами. Никаких следов Милдмора и подмастерья. Им было сказано, что они могут отправиться сегодня в десять вечера. — Он улыбнулся. — Так что в этой охоте мы опередили вашего приятеля Сесила.

— Это не соревнование, — спокойно ответил я. — Если прибытие этих четверых записано на таможне, я не сомневаюсь, что сегодня об этом узнают и наши люди.

— Разве десять вечера — не странное время для отплытия за границу? — спросил Николас.

Стайс, похоже, был доволен собой.

— Я велел своему человеку в таможне сказать, что столько времени понадобится для оформления бумаг. Уже стемнеет, и их будет легче схватить. Нужно будет только дождаться их у причала Соммерса. Будет тихо, все работы уже закончатся. Если повезет, схватим их всех. Будем надеяться, признания Эскью окажутся у них в багаже или, скорее, у одного из них на себе.

«И „Стенание“ тоже», — подумал я, и мое сердце забилось чаще.