Пиво, эльфы, два стрельца

Это был серьезный поступок, достойный уважения и поощрения. Но, припоминая «успехи» Рода Бравса, Эрн мог придумать всего один вариант, который устроит всех, и…

– О! – подумал он. – А это вполне разумно.

Это слово витало вокруг него, порхало бабочкой, что будет поймана – лишь протяни ладонь: «Разумно». Кто-то ведь этим самым разумом додумался убить эльфа.

«Додумался…»

Эрн просиял.

– Додумался! – воскликнул он в тишине дома. – Зачем убили Драго! Не «кто», а «зачем»!

Убийств в Несеренити не было с тех времен, когда кулинарных дел мастерица и феноменальная долгожительница госпожа Корицца Бублик была еще молода, то есть примерно тысячу лет. Значит это было сложное решение. Сложное потому, что по-другому не получалось. Значит, принято было совсем не на пустом месте. Драго что-то сделал, за что и был убит.

– Узнаем «зачем», узнаем и «кто»! – сказал он, поднимаясь с кровати.

Некоторое время Эрн стоял посреди комнаты в ночной рубашке и глупо улыбался пустоте.

– А зачем, интересно, в таком случае стреляли в Крато? – спросил он у стен.

Это шло вразрез с подозрением о намеренном убийстве Драго. Могли ведь и промахнуться. Или наоборот, все верно, и, целясь в Драго, стрельцы случайно попали в Крато. Эрн несколько раз измерил комнату шагами, прикидывая, какая из версийнаиболее вероятна. Вскоре он пришел к выводу, что для того, чтобыисключить один из вариантов, информации недостаточно. Осознав тяжесть текущего положения, он сел обратно на кровать и схватился руками за голову.

– Милостивая Алирана, – сказал он, скорее, по привычке. – Ну вот зачем все так усложнять?

Он поежился.

– Возможно, нам потребуется помощь.

***

Не спал в ту ночь и Эго. Он сидел на койке в камере предварительного заключения, скулил от тупой ноющей боли в руке и несколько раз плакал, полагая, что больше не сможет играть. Эта перспектива вгоняла в агонию гораздо сильнее того факта, что он начал драку, нарушив не меньше десятка законов. В результате один эльф – о ужас! – был убит, гном-трактирщик и господин Крато оказались в лазарете, а сам Эго… Он снова заплакал, решив, что вряд ли сможет играть на лютне. Дома так жестко, вспоминал он, не было никогда.

«Добро пожаловать в новый мир».

Новый мир оказался с зубами и норовил кусаться. Впервые за долгое время Эго стало по-настоящему страшно. Про то, что стрела вгрызлась в стену в каких-то десяти сантиметрах от его головы, он почему-то не вспомнил.

***

Не спал в ту ночь и Крато. Он смотрел в окно лазарета, держа руку на перевязи и периодически ругаясь про себя. Только вот интонация его подводила. Он думал о многом. В числе прочих были мысли о друге и его непутевом сыне. Это же надо быть настолько глупым: приехать в Несеренити практически без денег и первым делом устроить пьяную драку в таверне. Знает же, что все эльфы от алкоголя дурнеют! Нет, такую глупость Крато стерпеть не мог. Он устроит Эго хорошую взбучку.

Такую взбучку, что родные края содрогнутся.

***

Не спал в ту ночь и младший офицер Бравс. Он пребывал в абсолютном непонимании, что вообще произошло. Как он – ОН! РОД БРАВС! – эталонный неудачник, вдруг оседлал везение и сделал что-то хорошее?

Нет, что-то здесь не так. Может, дело вовсе и не в удаче, а в том, что глупость, умноженная на глупость, дает гениальность, но младший офицер сильно сомневался, что математика настолько связана с реальной жизнью. Эти мысли ему быстро надоели, и он задумался о судьбе Иона Кота, у которого утро будет, как минимум, незабываемым. А потом он вспомнил слова капитана Эрна и задрожал.

«Завтра у тебя будет много работы», – сказал ему капитан с улыбкой на лице.

– Милостивая Алирана, – прошептал Бравс. Он совсем не хотел много работы. Его пугало много работы. Нужно было срочно что-нибудь предпринять, иначе… он не хотел даже представлять это «иначе».

***

Икола Жезла спал, и ему почему-то снился младший офицер Кот. Он несколько раз слышал от Безликинса, что парень делает успехи, но вечерний карнавал глупостей в «Винном бочонке» свел все это на нет. Картина позора Кота со всех сторон сияла во сне ученого не менее десятка раз.

Жезла обожал свои сны и знал, что это значит: в этот момент произошло что-то очень важное, но он, Икола Жезла, это не осознал. А вот его воспаленный тысячами ученых текстов и опытов мозг это «что-то» уловил, но объяснить не мог, потому как разговаривать умел не очень хорошо. Зато он отлично умел показывать картинки и подавать различные сигналы, чем регулярно занимался в надежде, что ученый сопоставит все факты и сделает должные выводы.