Питер Брейгель Старший

Антверпен переживал тяжелый денежный кризис. Карл V непрерывно вел разорительные войны, особенно со своими постоянными соперниками — французскими королями. В 1551 году он готовился к очередной, решающей, как ему казалось, кампании. Подготовка требовала денег. Королевская казна была истощена. Император никак не мог расплатиться с прежними займами, которые он набрал всюду. Особенно велики были его долги могущественному банкирскому дому Фуггеров. Они были настолько безнадежны, что платежеспособность этого дома и многих нидерландских купцов, связанных с ним, была поколеблена. Купцам пришлось сокращать свои траты, более расчетливо строить бюджет. Художникам стало куда труднее, чем прежде, получать от них заказы.

А ведь Брейгель вступил в гильдию не один. В тот же самый год самостоятельными мастерами или наследниками действующих мастерских в Антверпене стали десятки новых художников, а другие работали уже давно, приобрели известность, могли прежде, чем новички, рассчитывать на заказы. По некоторым источникам, живописцев в Антверпене было около трехсот, а может, и более того. Во всяком случае, их число решительно превышало упавший спрос на картины. К тому же сильно вздорожали все материалы для живописи: доски и масло, кисти и краски, особенно заморские. Покупать их стало совсем трудно, никаких денег не хватало. Очень может быть, что именно эти неблагоприятные условия заставили Брейгеля несколько лет заниматься графикой.

Даже в те годы, когда в стране не было безденежья, станковые картины приобретали очень немногие. Но интерес к произведениям изобразительного искусства был шире этого узкого круга богатых меценатов. Множество людей, не имевших средств, чтобы купить картину, хотели видеть воспроизведения знаменитых работ, пейзажи далеких краев, изображения быта и костюмов, сатирические и назидательные сцены. Этот интерес был достаточно стоек и постоянен, более того, он нарастал.

В это время в Антверпене жили и работали два графика — Матвей и Иероним Кок. Матвей Кок был хорошим рисовальщиком и гравером. Его пейзажные рисунки, гравюры, изображавшие античные руины, пользовались успехом. Иероним Кок был не только опытный график, но и энергичный предприниматель. Он видел, какой спрос в Нидерландах и за их пределами имеют книги, которые печатают многочисленные антверпенские типографии. По их образцу он основал мастерскую и лавку, которая заказывала, печатала и продавала гравюры. Продукция Иеронима Кока быстро завоевала самую широкую известность, дела его пошли в гору.

Лавка, расположенная на углу улицы Курт дю Неве, что значит «короткая новая улица», и Вала святой Катерины, называлась «На четырех ветрах». Это название звучало красиво и подходило к Антверпену — мировому городу и порту, где холодные северные ветры сталкивались с жаркими дуновениями юга. Иероним Кок познакомил нидерландцев с гравюрами с картин Рафаэля и Бронзино, Джулио Романо, Андреа дель Сарто и Микеланджело. У него в лавке можно было купить воспроизведения работ не только великих итальянцев, но и гравюры с работ Ламберта Ломбарда и многих других нидерландских мастеров, особенно Босха, которого он высоко чтил. Здесь не только гравировались рисунки Босха, но и подражания им, вариации на его темы.

Иероним Кок был яркой личностью. Страстно увлеченный своим делом, он не жалел денег. Он пошел на большие расходы и выписал в Антверпен знаменитого гравера из Мантуи Джорджио Гизи. Из нидерландских художников на него работали Хеемскерк, знаменитый Флорис и другие. Вокруг мастерской сложился большой кружок граверов. Благодаря им техника гравюры развилась и распространилась в Нидерландах.

В лавке «На четырех ветрах» постоянно толпились старые и молодые художники, предлагавшие Иерониму Коку свои рисунки для будущих гравюр, покупатели, знатоки искусства. Здесь разглядывали и обсуждали свежие оттиски с работ итальянских, немецких и нидерландских художников. Здесь возникали горячие споры. Здесь скрещивали шпаги мастера разных направлений, и хорошо, что художники не носили оружия, а то иначе, пожалуй, не обошлось бы без кровопролития.

Сторонники итальянской манеры — а здесь их было большинство — поносили своих собратьев, утверждавших, что Италия Италией, а мы здесь, на севере, дышим другим воздухом и учиться должны у других учителей.

Рассказывали истории о знаменитых мастерах. Выведывали секреты соперничающих мастерских, разглядывали таблицы из трактата Дюрера о том, как изучать анатомию; спорили, следует ли наблюдать живое тело и его движения или достаточно знать идеальные пропорции.