Письмо из Америки

В напечатанных "Вестником" статьях есть справедливые упрёки Зарубежной церкви, есть и несправедливые, как, например, что именно она - наследница иосифлян, или что она - последовательно политична, а с государством, де, не надо ни дружить, ни враждовать. (Из европейской безопасности так можно написать, но кто это государство на себе изведал, уверенно возразит вам: с сатанинским государством, когтящим наши души, надо враждовать, и только враждовать, ибо оно - центральное земное посольство Отца Зла, а другим оно и не было за 60 лет.) Ближе к истине укоряют Зарубежную церковь, что она настаивает на неразрыв-вой (и неестественной) связи своей с государством бывшим российским и будущим, мыслимым лишь как прямое восстановление бывшего. Здесь накладывается демонстративная, за полстолетия уже и чересчурная, преданность Зарубежной церкви - династии Романовых, даже и той ветви её, чей родоначальник с красным бантом приветствовал Февральскую революцию. (Свидетельствую для тех, кто так исповедует: среди сегодняшнего реального русского народа в СССР такие претензии могут вызвать насмешку. Не Россия отреклась от Романовых, но братья Николай и Михаил отреклись от неё за всех Романовых - в три дня, от первых уличных беспорядков в одном городе, не попытавшись даже бороться, предавши всех - миллионное офицерство! - кто им присягал.) Но этот демонстративный легитимизм я считаю исправимым искажением Зарубежной Русской церкви - пережитком её непреклонного противостояния большевизму. Из-за этого неуклонного стояния, что главная боль её - "узкая", вот эта русская, и смысл существования её не может быть иным, как возврат в Россию при первой же возможности, - доля её за 60 лет и была так горька, и будущее её может быть даже безнадёжно.

А есть пословица: отколе ненастье - оттоле и вёдро. Значит, откуда тучи пришли, оттуда должно проблеснуть и голубое небо. Я думаю: именно Россия, распахнувшая в мир адовы врата, именно она только и способна попытаться их закрыть. За полтора года изгнания я ещё более убедился, что таких мощных рук и такого умудрённого сердца на Западе нет: все здесь так расслаблены благополучием и в таком увлеченьи за увеличением его, что: или мир погибнет скоро, или противоадовы руки найдутся только на порабощённом Востоке. Для мировой истории XX века Россия - ключевая страна. (В тяжёлые минуты Парижской архиепископии, в начале 1966 года, кстати, не письмо ли Якунина-Эшлимана помогло ей отшатнуться?) Оттого приверженность русским проблемам получается не такая уж узкая, а даже и всемирная. И это вовсе не "национализм".

Но сегодня возникает сомнение: церковь, внесшая даже в своё название принадлежность "русская", действительно ли поныне остаётся бесповоротно связана только и именно с русской судьбой, с судьбой народа и церкви в метрополии? За последнее время и ею ведётся активное привлечение, например, американцев - как бы в параллель и в соревнование с Американской поместной церковью, что, кажется, противоречит функциям обеих церквей, хотя и не может быть воспрещено. Сегодня возникает вопрос: не начинают ли все три заграничные русские церкви служить международному развитию православия, оставив русский жребий в себе домирающим? И это - тоже не может быть осуждено, и у церкви "парижской" даже, может быть, немалые здесь перспективы. Сегодня, судя по составу как "парижских" приходов, так и "зарубежных", ещё более - по жизненным настроениям, возрасту, состоянию прихожан, - не много возникает надежд, что эти люди только и рвутся вернуться в Россию, в том видят свою судьбу. И приходы Зарубежной церкви в таком сравнении не оказываются "русее", и приходы "парижской" - не более западными.

Я думаю, этот вопрос надо отчётливо просветить самим себе прежде всего. Тогда не будет многих ненужных усилий, и отпадёт много искусственных противоречий и споров. Тогда все наши заграничные церкви будут трудиться по распространению мирового православия, а русские церковные судьбы решатся вполне независимо от них нашим 70-миллионным православным миром.

Если же остаётся, хотя бы в группах, порыв воротиться в Россию, как только это не будет значить - в лагерь, - то такого возврата ещё надо быть достойным. Из десятилетий свободы нельзя вернуться без духовного приношения.

Но Россия там, под чугунной корой, много и сильно развивается за последние 20 лет. И всё зарубежное, что хочет оставаться русским (не только Церковь), должно успевать развиваться тоже. Были десятилетия - неуступчивое стояние против большевизма в мире, подданном обману, было доблестью. Но вот Россия духовно перестояла большевизм, изжила его, в ней уже сегодня духовно строится будущее, - и кто за рубежом хотел бы не отстать, к тому будущему примкнуть - должен сегодня искать свои доступные пути развития, духовного возвышения.

И тут так ясно объединяются, а не разъединяются непрерывно и сердито спорящие юрисдикции. Перед ними - два духовно возвышающих шага видятся мне, и оба они - в раскаянии. (Всё будущее всех народов - в раскаянии, или скоро - ни в чём вообще.)