Письма внуку. Книга первая: Сокровенное

Так что, как видишь, у меня есть все основания опасаться за судьбу тех рельефов по Пушкинской (до какого вандализма мы порой доходим, вспомни еще раз по моему письму "Храмы"): хоть бы они, рельефы, дожили до тех дней, когда люди вновь поймут, что основа всех благ, богатств, наслаждений, культур, наук и всего, что отличает человека от примитивного животного — это Труд. Так что, когда ты побываешь в моем Городе и увидишь целыми этих каменных тружеников, — поклонись им от меня.

Я сильно тоскую по станку — по токарному станку замечательной отцовской мастерской, по тискам, наковальне, по точильному кругу с его поистине космическим пучком искр, когда ты обрабатываешь металл — поверь мне, что это много-много приятней (не говоря уже о том, что полезней), чем торчать у прилавка (немного приходилось делать и это), писать справки и даже научные отчеты (особенно когда они липовые).

Так что не верь тем, кто считает, что Труд — это плохо. Очень тебя об этом прошу.

Мой дорогой внук, ты ведь знаешь, что я, профессиональный художник, не выпускавший из рук кисть всю жизнь (кроме разве что тюрьмы), могу этой кистью и красками сказать больше, чем пером или пишущей машинкой. Так вот мне очень жаль, что в эту книгу я не могу поместить хотя бы немножко цветных иллюстраций. Они не просто бы украсили текст, а сделали его много образней, документальней и просто интересней; без них эта книга теряет многое-премногое. Причина в том, что печатание цветных "картинок" стало сейчас невероятно дорогим делом.

В связи с этим такое "рацпредложение": если вот эта книга понравилась, то при перечитывании пытаться почаще "включать" именно цветное воображение, или, иначе говоря, "оцвечивать" описанные в ней картины, как это мы делаем у цветного телевизора, поворачивая кнопку цветонасыщенности. Что поделаешь, если это эпистолярное мое творенье пришлось на такие тяжкие времена. А лучших мне не дождаться, и поэтому, как только сдам эту книгу в печать — берусь еще за одну, дабы описать, что было дальше…

Постскриптум.Пока пробивал в печать эту книгу, успел частично выполнить обещанное, подробнейшим образом описав и свою жизнь, и метаморфозы окружающего мира, радостные и трагичные, в рукописи второго тома своих воспоминаний, охватывающих период с 1939 по 1945 годы, в письмах с 32-го по 70-е, писанных исключительно ночами (днем ведь надо было и трудиться, и с тобою заниматься). Работал я с 23 июля по 1 октября 1993 года, то есть ровно сто и одну ночь, и книга та, если бы ее издать, будет потолще этой.

Я с благодарностью приму от читателей любые замечания, советы, уточнения; мой адрес: 633128, Новосибирск-Краснообск, а/я 98.

И еще: сегодня у меня появилось хоть слабое, но явственное предчувствие некоего всеобщего Прозрения, каковое повлечет за собой быстрое и яркое возрождение Культуры, Науки и Труда, и ты, дорогой мой внук, непременно застанешь эту счастливейшую пору.

Да и все остальные молодые мои читатели.

20 декабря 1993 г.