Читаем Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983 полностью

Извините, что отвечаю так поздно на Ваше письмо, полученное мною ещё в начале сентября. Дело в том, что вокруг меня накопились горы всякой работы, невыполненные обязательства и прочие факты нечистой совести и нервного истощения.

Мы с Л.Я. не были в отпуске, она, правда, съездила в командировку в ГДР, довольно интересную, а я сидел всё время на своём стуле в Переделкино. События в вашей интеллектуальной жизни мне более или менее известны по газетам и вообще. Может быть, нынешнее оздоровление, реорганизация приведёт всё в относительный порядок? Не горюйте, марксизм не утонет, а если кто-нибудь снимет марксистский мундир и заголит задницу – чёрт с ним, чем меньше мнимых друзей – тем лучше.

Что касается сборника Вашей кафедры, то я пошлю Вам чистые листы моей, вернее – нашей с Л.Я. книжки «Кризис безобразия», как только они будут получены – вероятно, скоро120. А Вы выберете из этого всё, что Вам покажется наиболее удобным для перевода на чешский язык. Кроме того, Вы получите от меня в подарок новое издание хрестоматии «Маркс и Энгельс об искусстве»121. Она уже вышла, но тираж ещё не получен. Читали ли Вы в наших газетах, что Ваш покорный слуга теперь член-корреспондент Академии художеств122? В общем, ерунда, но, по крайней мере, не нужно будет объяснять, почему я не доктор и прочее. Учитывая, что формальная сторона играет некоторую роль в современной жизни, мы семейно рассматриваем это как положительный факт.

Теперь небольшая просьба к Вам. Нельзя ли купить в Чехословакии лекарство под названием леспенефрил? Может быть, для этого хватит денег, которые, помнится, мне выписывали за моё роковое произведение о модернизме123? Мне очень нужно это лекарство для больного родственника. Буду Вам очень благодарен за исполнение просьбы.

Привет от Лиды, Марины, Ани124.

Ваш Мих. Лифшиц

Какая подпись у членкора!

<p>5 ноября 1967 г</p>

< открытка >

Дорогой Владимир!

Мы с Лидой поздравляем Вас и семью Вашу с праздником Октября. Относительно статьи – подумаю. Хватик меня мало интересует. Монтеня Вам куплю и вышлю. Остальные перечисленные Вами книги невозможно достать. Не все есть и у меня. Относительно лекарств я просил ещё Пажитнова, он обещал поискать. Модернистов везде много, саламандр тоже – не огорчайтесь.

Привет и братство

Ваш Лифшиц

<p>22 марта 1968 г</p>

Дорогой Владимир!

Извините, что отвечаю Вам сразу на оба письма – не имел никакой возможности сделать это раньше, работы полно, да и физический свой лимит совершенно исчерпал. С одной стороны, моя медлительность оказалась, как это часто бывает, на пользу дела. Совершенно ясно, что мне незачем писать Вам статью об эстетике Маркса. Не в коня это будет сейчас корм, как гласит русская поговорка. По той же причине Вам понятно, что я не мог ни с кем договориться о печатании у нас Вашей критики чешских романов – никто не возьмётся теперь за такое дело до выяснения общей обстановки125. Я чувствую, что Вам не легко, как и Вашему другу Колару – ну, что поделаешь! Если уж совсем плохо будет – просим к нам. Здесь дело для Вас найдётся. Ведь Кольман126 долго жил у нас, а может быть, живёт и теперь.

Поскольку Вы мою статью в «Вопросах философии»127 читали, мои проблемы Вам ясны. Личная жизнь целиком ими определяется. Утешительно то, что я получаю письма из разных концов нашей необъятной страны с выражением удовлетворения. Есть, конечно, и «прогрессивно-мыслящие» интеллигенты, которые шумят против меня, и вообще всё это сложно. Однако когда же было проще?

Не помню, писал ли я Вам, что мать Мариши, Елена Феликсовна, скончалась. Друзей становится всё меньше и меньше – естественный, но невесёлый процесс. Мариша очень глубоко это пережила, долго болела, уехала в дом отдыха – не знаю, как сейчас. Она очень одинока, несмотря на всю свою живость и светский характер.

Из лекарств мне нужно было бы два: румалон и делинкан (так, кажется, я прочёл, на всякий случай вкладываю рецепт), оба лекарства венгерского происхождения, у нас их в данный момент нет. Если Ваша приятельница поедет – прошу её захватить, надеюсь, что достать будет нетрудно и что стоит это недорого. Ну, а если мои предположения не соответствуют действительности, то бог с ним. Не помру и так. Это не «героические» средства, и я не в таком тяжёлом положении.

Мы с Л.Я. Вас приветствуем, желаем наилучшего исхода всех Ваших жизненных проблем, надеемся увидеться с Вами в Москве, если соберётесь.

Ваш Мих. Лифшиц

<p>2 ноября 1969 г.<sup>128</sup></p>

Дорогой Владимир!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии