Письма. Том III (1936)

Родные З[ина], Фр[ансис] и М[орис], и сегодня с утра нет Вашей телеграммы. Вероятно, решение было отложено. Беспокоят меня следующие обстоятельства:

1. Сегодня уже девятое, а мы еще ничего не знаем, что именно сделали адвокаты с таксами. Правда, в письмах мелькнуло, что Фрида считает наше это дело ясным и что она напутствовала двух адвокатов. Конечно, и мы видим, что дело-то ясное, но важно, чтобы не опоздать. Ведь мало ли что будет болтать и лгать Леви. Сами обстоятельства, сами факты говорят вполне за нас. Потому-то так я и беспокоюсь, чтобы даже при наличности всех сильных фактов не произошло бы какое-то вредное опоздание.

2. Также беспокоит меня и положение с картинами. Даже начинающий художник всегда имеет или галерею, или агента для продажи картин. Ведь сам художник картин не продает. Между тем сейчас вследствие злоумышлений сложилось совершенно невозможное положение вещей. Именно нет никакого канала, которым можно бы располагать на чисто деловых основаниях. То, что Мор[ис] писал о Клайд, очень хорошо, если только она не отложит в долгий ящик своих добрых намерений. Но ведь и кроме нее могла бы быть какая-то галерея на деловых основаниях. Это не значит, что непременно нужно устраивать выставку, ибо обычно деловая сторона происходит вне выставки. Вот адвокаты говорят о приезде, но они, видимо, совершенно упускают из вида вопрос о средствах. А ведь средств – нет. Только начните двигаться, и произойдут новые расходы, которые покрыть нечем. За весь прошлый год не было решительно ни одной продажи. Ведь злоумышленники, конечно, будут пытаться всячески внести затруднения во всех областях. Вы сами писали, как лицо, желавшее осмотреть имеющиеся на продажу картины, не было допущено. Все эти вопросы требуют самых спешных решений.

3. Беспокоит меня, что, когда отсюда после пресловутой бумаги Гринбаума от 10 апреля был сделан запрос, как на это реагировали Трэстис в Нью-Йорке, то никакого ответа на этот запрос не последовало. Вполне естественно, что злоумышленники не хотели отвечать, чтобы не раскрывать уже проводимый в исполнение их преступный план. Но ведь сам запрос отсюда показывал, что здесь не согласны с преднамеренным содержанием этой бумаги, но это несогласие было игнорировано Советом Трэстис. Нельзя ли припомнить, какие именно суждения возникали при получении запроса отсюда? Уже писал Вам о моем недоумении, каким образом Соф[ья] Мих[айловна] должна была подать в отставку, тогда как восстановления лица, которое она замещала, видимо, не состоялось. Имеется ли Ваш протест о том, что Вы подписали о нашем замещении лишь в полной уверенности, что постановление о нашем восстановлении будет немедленно приведено в действие?

4. Беспокоит меня и то, что именно адвокаты предполагают под устройством безопасного приезда? Одно дело – предполагать, а совсем другое – достичь успеха. Когда мы ехали сюда, то на каждой пароходной остановке появлялись корреспонденты местной прессы, откуда-то уже определенно знавшие о моем проезде. Со своей стороны мы никаких мер к оповещению их не принимали, но как только устанавливались сходни с парохода, сейчас же трое, четверо, а то и шестеро сотрудников газет окружали меня. После того как Леви определенно сообщил о характере предполагаемой встречи, то какие же контрмеры могут быть рекомендованы? Задуманная встреча может действительно подорвать все строительство. Если люди идут на подметные письма, решаются на всевозможную ложь и подтасовки, то как находчиво они могут обдумать и привести в исполнение и этот сатанинский план.

5. Когда именно была снята надпись с Музея? Из этого мерзкого жеста Вы можете заключить, насколько мелко зловредны все попытки со стороны трио. Ведь Мастер-Институт существовал с самого начала. Кроме того, здание называлось Мастер-Билдинг[87]. Так, по крайней мере, оно называется на официальных программах, например, на Ресепшен[88], данном мне в 1929 году по приезде. У Вас должна быть программа этого Ресепшена, когда в числе Комитета было упомянуто очень много значительных имен. Наверное, среди этих имен находятся многие и сейчас полезные. Также в письмах Леви за [19]33 год часто упоминались имена гг. Моффлета и Андерсона, оба из Вашингт[она], как друзей Стокса. При этом Анд[ерсон] интересовался Живой Этикой. Всякое выяснение через друзей крайне полезно, ибо те не дремлют в рассылке своей отвратительной гнусной клеветы и лжи. Что писатель Крист[офер] Морлей, которому был устроен завтрак и кот[орый] так прекрасно, по словам Леви, писал о Музее в своей книге? Что Сильв[естр] Виррик и др[угие] дружественные писатели? Нужно помнить Упоминание о писателях. Наверное, Франс[ис] уже переговорила с ними. Также, когда будете писать Шкл[яверу], не забудьте указать ему, по какому адресу Вам ответить, – лучше дайте адрес Зейдель.