Письма. Том I. 1828–1855

июля 10 дня 1843 года. Охотск.

Письмо 40

Любезный сын мой Гавриил Иванович[79].

Спасибо тебе за письмо твое от 18 марта 1842 года. Я весьма порадовался и радуюсь тому, что ты живешь хорошо и учишься прилежно; не ропщи и не сетуй, что у тебя способности не быстрые. Все, что мы имеем, Господь нам дал. Он знает, для чего и почему тебе не даны отличные способности. Но зато у тебя доброе сердце, а это в тысячу раз лучше способностей ума. Следовательно, Господь не обидел и тебя. Смотри же, будь осторожен и бдителен, и не закапывай этого драгоценного таланта твоего. Молись Богу; учись молиться Богу. Это главнейшая наука, особливо для того, кто готовится быть наставником других. Бога ради, храни себя в чистоте: в тысячу раз легче бороться со страстями до падения; а падши раз, делаешься уже невольником и рабом. Не связывайся с теми, кто не охотник молиться Богу, как бы он ни был учен и умен. Ты просишь у меня денег. Я бы дал тебе охотно; но гораздо будет лучше, если ты потерпишь нужду. Кто не испытал нужд, тот не может верить нуждающимся и тот худой хозяин, а худой хозяин-худой пастырь, и так далее. Впрочем, на крайние нужды проси у отца Георгия. Я, слава Богу, здоров. Зимою проехал по Камчатке, и вот сбираюсь опять в Америку, где и буду ждать от тебя писем и о тебе хороших отзывов. Господь с тобою! Молись Ему, молись о себе, о брате, сестрах, о всех родных и обо мне.

Призывая благословение Божие на тебя, остаюсь здоров, и со всею моею любовно к тебе, отец твой

Иннокентий, Е. Камчатский.

июля 22 дня 1843 года. Охотск.

Р. S. Перешли письмо брату твоему; я ему писал прежде.

Письмо 41

Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец[80].

Паства моя, хотя не велика числом (до 18 ½ тыс.), но не мала, даже очень не мала добрыми примерами. Не одни Алеуты, как я думал прежде, умеют или умели делиться последнею рыбою с голодающими, не одни они терпеливы, кротки, послушны, миролюбивы, набожны и проч. Почти все народцы (названия народов они, по малочисленности своей, не стоят), живущие в пределах Камчатской епархии имеют такие же качества; только по набожности и приверженности к вере и слышанию слова Божия, Алеуты стоят в первом разряде. Даже некрещенные Коряки и Чукчи имеют много добрых свойств и обычаев. Гостеприимство, уважеше к себе или к своему доброму имени, честность в данном слове, готовность помогать голодающим без всякого вознаграждения, — есть общим обычаем едва ли не всех здешних туземцев. В некрещенных и независимых видны следы древних обычаев. Например, у Коряков нарушение целомудрия наказывается смертью. Так например, один тоен, узнав, что дочь его, девица, сделалась беременна, несмотря на то, что она была его единственное дитя, велел ей самой наложить на себя руки, и она повиновалась! Но что у него есть сердце и что он отец, — он доказал это тем, что очень долго жалел ее и даже плакал.

Чем более знакомлюсь я с дикими, тем более люблю их и тем более убеждаюсь, что мы, с нашим просвещением, далеко, далеко уклонились от пути к совершенству, почти не замечая того; ибо многие, так называемые, дикие гораздо лучше многих, так называемых, просвещенных, в нравственном отношениии. Например: во всей Камчатской епархии, можно сказать, совсем нет ни воровства, ни убийства; по крайней мере, почти не было примера, чтобы собственно Тунгус, или Камчадал, или Алеут, были под судом за сии преступления. Но кроме сего, между дикими есть много примеров и добродетелей: например, первый Тунгус, с которым мне случилось видеться и говорить (в Гижиге), удивил и утешил меня своею верою и преданности) Богу. После рассказа его об их житье-бытье, можно сказать, полубедственном, когда я сказал ему: «зато вам там будет хорошо, если вы будете веровать Богу и молиться Ему»; тогда он, видимо изменившись в лице своем, с сильным чувством сказал: «Тунгус всегда молится; Тунгус знает, что все Бог дает. Убью ли я хоть куропатку? Я знаю, что Бог мне даль, и я молюсь Богу и благодарю Его. Не убью? — значит, Бог мне не дал; значит, я худой… Я молюсь Ему». Не могу вспомнить сих слов без движения сердца, и не могу после того не сказать, в духе благодарности: благословен Господь, открывающий познание веры и истины младенцам и утаевающий оное от мнящихся быти мудрыми. В прошедшем письме моем из Камчатки я имел честь писать Вам о том, что Колоши и Чукчи начали принимать св. крещеше; к сему надлежит прибавить, что до Пасхи (1843 г.) Колош всех окрещено 102 человека, в том числе 2 шамана, и все, кроме 2-х, взрослые мужчины, которые, как пишут, теперь готовят к крещении жен и детей своих. Видели крещение Колош Ситхинских и их соседи Колоши Проливские и, пишут, только ждут к себе проповедника. Слава и благодарение Господу.