Письма. Том I. 1828–1855

В Томске я пробыл слишком трое суток, чтобы отдохнуть от пути. Преосв. Агапит принял и обращался со мною братски, тем более, что наши обстоятельства — его и мои-почти одинаковы, ибо и он поступил с открытием епархии. О преосв. Агапите я имел понятие совсем не то, каков он есть. Он, как только мог я понять его, есть ревнитель совершенной правды и законов, и в особенности христианского. Он, не смотря ни на какие обстоятельства и отношения, от всех требует точного исполнения своих обязанностей; он делает замечания и даже выговоры и властям, напр. если они не придут в церковь к обедне; — и оттого почти все власти его не любят; он требовал от всех вступающих в брак знания заповедей и проч., — это почли и почитают притеснением. О духовенстве и говорить нечего. Он требовал, чтобы оно было свято, и чтобы лучше знать, все ли исполняют свои обязанности, он, кажется, имел уши и, кажется, преимущественно из родных. Это оскорбило духовных. И, конечно, судя по справедливости, он поступает, как должно и, как он сам говорить; «пусть, что хотят, говорят, думают и пишут обо мне, — а я должен делать по своей присяге». Малейшее послабление или снисхождение он считает нарушением присяги. Оттого-то он, вероятно, и употребил в последнем своем прошении в Св. Синод выражение: «иначе, я должен буду поступить против присяги», и которое, как я вижу теперь, совсем не значит какое либо важное нарушение присяги. Конечно, меры и образ действования его хотя и справедливы, но часто неуместны и несообразны с обстоятельствами. Он часто гоняется, по пословице, за мухой с обухом; но при всем том, этого нельзя ставить ему в вину и потому составить об нем какое либо неблагоприятное мнение. Все это происходить или происходило от неопытности и незнания света. Ректура и епархия — вещи совершенно различные, почти то же, что теория и практика. Мне кажется, что если бы он быль переведен на другую епархию (а перевести его нужно, ибо его не любят, а полюбить себя он уже не заставить), то он, научившись настоящим опытом и получив от кого либо (напр. от преосв. Московского, которого он уважает) приличные советы и наставления, был бы очень хороший пастырь при его ревности о правде. Надобно сказать, что и духовенство Томское, как мне показалось, очень не завидное. Это подтвердил мне и Красноярска протоиерей, человек, достойный всякого вероятия (он мой товарищ по семинарии и единственный). Преосв. Агапит претендует на то, что место, назначенное им в монастыре для архиерейского дома, ему не дают и отводят другое. В этом я с ним совершенно согласен, ибо нет никакого сравнения между местом нынешним и местом вновь назначаемым.

В Иркутске я приехал 11 марта. О преосвященном Ниле и говорить нечего: Вы изволите знать его по его действиям и писаниям. Я скажу только, что я, не видавшись с ним, хотя и высокое имел об нем мнение, но гораздо менее, чем теперь, познакомившись с ним лично. Действительно, счастлива Иркутская епархия, имея такого архипастыря, ибо он устроить ее, и хотя я люблю Иркутск и желаю ему всего лучшего, но, предпочитая большую и общую пользу меньшей, от души желаю, чтобы преосвященный Нил был приближаем к столицам, и чем скорее, тем лучше, но не ранее трех лет. Немного у нас архиереев с таким умом, деятельности и опытности. Я чрезвычайно одолжен им во всех отношениях: он споспешествовал и готов споспешествовать мне во всем.

С истинным моим почтением и совершенною преданностью честь имею быть Вашего Жительства Милостивого Государя покорнейший слуга

Иннокентий Епископ Камчатский.

С реки Лены Мая 30 дня. 1841 г.

Письмо 21

Милостивый Государь, Андрей Николаевич.

Письмо Ваше очень меня порадовало и тем более, что я получил его на пути к Охотску. И как Вы думаете — когда? Июля 7 (от 21 марта). Вы пишите, что Вы ожидали от меня вестей из Москвы. Ну скажите, что же бы я мог написать кроме того, что тут я был, там меня принимали, здесь меня ждали и проч., и вышло бы все только я, меня, мне, обо мне и проч. Пусть другие опишут, и тогда достовернее. 27-го поля, я получил письмо от нашего Владыки[38], Я был поражен этим. Он первый пишет ко мне и тогда, как от меня не видал еще ни строки. Да хранит и сохранит его Господь для блага Церкви нашей! Это было первым моим выражением благодарности к нему, и оно будет всегда. Лучше не умею.

Он пишет ко мне, что до него дошли слухи, что Ситхинский начальник учреждает при себе лютеранскую церковь. Я, кажется, сказывал Вам, что на том самом корабле, на котором я пришел в С.-Петербург, ушел пастор, но обязанный подпиской не вмешиваться в дела обращения диких. От пришедших ныне из Америки я узнал, что он действительно так ведет себя, и если отправляет богослужение, то в доме главного правителя, а не публично. Впрочем обстоятельнее писать о сем могу на месте.