Письма с воздушного корабля "Жаворонок" (пер. Лев Уманец)

Апреля 5-го. Не знаю, что делать от скуки. Пундит единственный человек на шаре, с которым можно поговорить; а он, бедняга, ни о чем не может разговаривать, кроме как о древностях. Он весь день сегодня пытается убедить меня, что аммрикканы управлялись сами собою — ну, слыхана ли подобная нелепость! Что они жили в такой конфедерации, где каждый человек был сам по себе, точно прерийные собаки, о которых мы читаем в басне. По его словам, они руководились самым странным понятием, какое можно себе представить, а именно, что "все люди родятся свободными и равными", и это тогда, когда зубы законов градации так явственно отпечатываются на всех явлениях, как в области духовной, так и физической жизни. Каждый человек "подавал свой голос", как они выражались, то есть вмешивался в общественные дела, пока, наконец, не выяснилось, что дело всякого — ничье, и что "республика" (так называлось это несуразное учреждение), в сущности, не имеет правительства. Однако самодовольство философов, создавших эту "республику", было, как говорят, впервые нарушено открытием, нарушившим, что всеобщая подача голосов дает простор мошенническим проделкам, с помощью которых всегда можно собрать желаемое количество голосов, при чем не является возможным ни предупреждение, ни преследование подобного образа действия со стороны партии, достаточно недобросовестной, чтоб не стыдиться обмана. Небольшого размышления об этом открытии достаточно, чтобы сделать очевидными последствия, то есть преобладание мошенников. Таким образом, республиканское правительство не могло быть иным, как мошенническим. Но пока философы, сгорая от стыда за свою недальновидность, не позволившую им предвидеть это неминуемое зло, занимались продумыванием новых теорий, всему положил неожиданный конец один господин по имени Чернь, который все захватил в свои руки и создал такой деспотизм, по сравнении с которым деспотизм сказочных Зероса и Геллофагабала был легок и приятен. Этот господин Чернь, кстати сказать, иностранец, был, как говорят, гнуснейший из людей, когда-либо тяготивших собою землю. Он был гигант ростом, дерзкий, хищный, грязный, соединявший желчь быка с сердцем гиены и мозгами павлина. Наконец он погиб от злоупотребления собственной энергией, которое истощило его. Однако и от него оказалась польза, как вообще бывает польза от всего, даже от худшего зла. Он дал человечеству урок, который не забудется: никогда не идти против естественного порядка вещей. Что касается республики, то ее нельзя было подвести ни под какой порядок. существующий на земле, разве только под порядок у "прерийных собак", что, кажется, может служить только доказательством пригодности демократического строя лишь для собак.

Апреля 6-го. Прошедшую ночь любовались видом Альфы Лиры, диск которой в подзорную трубу капитана под углом в пол градуса, очень похож на солнце, видимое простым глазом в туманный день. Альфа Лиры, хотя гораздо больше нашего солнца, очень похожа на него своими пятнами, своей атмосферой и многими другими особенностями. Только в течение последних двух столетий, как говорить Пундит, стали догадываться о двойственном соотношении, существующем между обоими этими мирами. Странно сказать: предполагали, что видимое движение нашей планетной системы совершается по орбите, вокруг огромного светила в центре ее. Говорили, что все миры системы движутся вокруг этого светила или, во всяком случае, вокруг центра тяготения, общего для всех звезд Млечного Пути, и находящегося, как полагали, близ Алкионы в Плеядах, при чем для нашей системы период обращения равняется 117.000.000 годам! Нам, с нашими теперешними средствами, нашими усовершенствованными телескопами и т. д., конечно, трудно понять основу подобных представлений. Первый выдвинувший их был Медлер. Надо предположить, что первоначальным поводом к его дикой гипотезе послужила простая аналогия, но в таком случае ему следовало бы довести аналогию до конца. Действительно, можно было предположить существование одного большого тела: в этом Медлер прав. Но это большое тело динамически должно было превосходить своей величиной все окружающие, вместе взятые. В таком случае является вопрос: "Почему мы не видим его?" — особенно мы, находящиеся посередине этого рая, поблизости, по крайней мере, того места, где должно находиться это чудовищное центральное солнце?