Письма с войны

Эмма не обратила внимания на эти слова и, прищурившись, приподняла брезент. Не успела занавеска подняться полностью, как раздался громкий визг. Эмма быстро отпустила ткань и смущенно кивнула Реджине, пославшей ей взгляд «Я же тебе говорила». Молча опустившись на живот, Эмма подползла к тому входу в палатку, куда обычно присоединялся туннель.

- Генри? - позвала Эмма, тихонько постучавшись. Всхлипы стали тише, но не прекратились. -Дружок, можно мне войти?

- Нет.

- А чего так?

- Не хочу в аэропорт!

- Но я хочу увидеть тебя до того, как уеду, -возразила Эмма.

- Тогда оставайся, - его тон был настойчивым, почти приказным.

- Я бы очень хотела остаться, Генри, - как же сильно она хотела бы пообещать ему, что останется. Если бы только она могла!

Он всхлипнул и высунул голову в окошко: глаза покраснели, а нос распух от долгого плача.

- Скажи, что заболела, - с надеждой глядя на Эмму, предложил он.

Эмма горько рассмеялась, сама готовая заплакать, и посмотрела на Реджину. Брюнетка с обожанием смотрела на сына, не зная, чего ей хочется больше, похвалить его за эту идею или отругать, напомнив, что врать нехорошо.

- Мне надо очень-преочень заболеть, чтобы мне разрешили не ехать на работу.

- Родной, - позвала Реджина, всё ещё стоявшая у входа. Больше она ничего не сказала, но, видимо, мать с сыном понимали друг друга без слов, потому что после их безмолвного диалога Генри откинул брезент, разрешая им войти в свое маленькое пристанище.

Крыша палатки изнутри была красной, и, когда солнце проникало в маленькое сетчатое окошко, стены принимали алый оттенок. Места в палатке было не много, так что Эмма с Реджиной смогли забраться туда примерно по плечи. Эмма увидела, что Генри забился в самый дальний угол, прижимая к груди Рекса, Морскую Черепаху и Рекси-младшего. Лицо у малыша было заплаканное и мокрое от слёз, губы всё еще дрожали.

- Солнышко, иди ко мне, - Реджина раскрыла ему объятия.

По глазам Генри было видно, что он очень хочет, чтоб его обняли, приласкали и пообещали, что всё будет хорошо, но ещё он хотел добиться своего. Так что он упрямо покачал головой, глядя на Реджину, и не двинулся с места.

- Но мы же идем кататься на лошадках, - сказала Реджина. - Мы же не можем пойти к лошадкам без тебя.

- Но я не хочу, чтоб Эмма уезжала! - слёзы опять градом покатились по лицу, и плач перешел в громкий вой.

- Ох, родной, - Реджина притянула сына к себе, он тут же обнял её, заливая слезами её блузку. - Я тоже не хочу, - тихо прошептала она, уткнувшись лицом в его макушку. Она успокаивала мальчика, гладя его по голове и спине.

Эмма, нахмурившись, смотрела на две черноволосые головы, прижавшиеся друг к другу. Она подползла к Генри ближе и боднула его лбом. Он затих и, взяв край своей футболки, вытер нос. Эмма подождала, пока Генри откашляется и восстановит дыхание, и примирительно подняла мизинец, умоляюще глядя не только на ребёнка, но и на Реджину.

- Я обещаю, я вернусь, и мы опять будем вместе играть.

Генри подозрительно глянул на её мизинец:

- Когда?

Эмма вымученно улыбнулась:

- Я пока не знаю, но как только мне позволят поехать домой, я сразу приеду к вам.

- Завтра? - с надеждой спросил мальчик.

Эмма грустно засмеялась, а Реджина крепче обняла сына.

- Нет, золотко, не завтра, - ответила брюнетка.

- Послезавтра?

Эмма покачала головой:

- Нет, малыш, еще не скоро, но знаешь, что?

Генри приподнял голову с плеча Реджины, чтоб показать, что он слушает.

- Мы сможем пока писать друг другу. Мне нравилось получать от тебя картинки. Тебе ведь тоже нравилось их рисовать?

Он едва заметно кивнул, вытирая нос, позволив Реджине стереть с его лица слёзы.

- Ты сможешь помогать мамочке писать Эмме, - добавила Реджина. - Помнишь, мы посылали ей подарки, которые ты выбирал?

Он кивнул уже более уверенно.

- Так что, парень, ты выйдешь к нам или мы сегодня разобьём тут лагерь? - спросила Эмма, видя, что ребёнок почти успокоился.

Генри склонил голову набок, видно, идея с лагерем казалась ему такой же заманчивой, как поход к пони. В конце концов, его любовь к животным оказалась сильней, и он снова кивнул:

- Мы идём кататься на лошадках?

Реджина поцеловала его в макушку:

- Да, родной, сейчас пойдём.

- Но, - протянула Эмма, пожав плечами, - только после того, как я получу свои обнимашки.

Ей не пришлось долго ждать, Генри встал и бросился ей на шею, крепко обнимая.  Вообще-то, Эмма никогда не любила объятья до приезда в Сторибрук. Но теперь желание целовать и щекотать Генри, обнимать Реджину стало таким сильным и естественным, что она делала это, не задумываясь. И теперь, обнимая мальчишку, который, можно сказать, вырос на её глазах, она забыла обо всём остальном, запоминая этот момент, потому что, кто знает, насколько старше Генри будет, когда они снова увидятся.

* * *