Письма с войны

- Аппетит мы, конечно, уже испортили, но ты как насчет того, чтобы поесть? Уверена, я смогу организовать что-нибудь поосновательнее наггетсов.

- После Вас, Ваше Величество.

Глава 5

- Смотрите-ка, кто обо мне, наконец, вспомнил, - поддразнил Август вместо приветствия, когда Эмма позвонила ему на следующий день после вечеринки. Приняв душ после пробежки, она спросила Реджину, можно ли ей позвонить Августу, и сейчас сидела в её кабинете, за столом из тёмного дуба, устроившись в кожаном кресле, которое было удобней, чем её койка на базе Виктори. В ответ на насмешку Эмма закатила глаза, покачав головой.

- Я тебе звонила три дня назад, - напомнила Эмма, послав ему многозначительный взгляд, как если бы он сидел рядом.

- Ну, кто знает, что могло произойти за это время? Я мог… - он резко замолчал. Эмма зажмурилась, прогоняя из памяти картины, преследовавшие её в кошмарах. Слова друга заставили её моментально напрячься. Август прочистил горло и торопливо сказал. - Забудь. Я тут кота завёл.

Эмма прищурилась, думая, не ослышалась ли она. Нет, точно ослышалась, это помехи на линии. Август не мог этого сказать.

-Что?

- Я завел кота. Он черный с белым. Я назвал его Фигаро.

- Это, случайно, не тот кот, который живет у твоей пожилой соседки двумя этажами ниже? - Эмма позволила глупостям Августа отвлечь себя от его предыдущей фразы. Напряжение сменилось озадаченностью.

- Нет, не тот, - проворчал Август. - Он теперь мой.

- Теперь, - насмешливо произнесла Эмма. - Август, нельзя воровать чужих котов.

- Я его не крал! Я выезжал из лифта, а он прыгнул ко мне на колени. Ну, у соседки их много ведь! И вообще, я выпускаю его по ночам. - Август говорил так, будто всё это оправдывало его кражу.

- Да, я даже отсюда вижу, как растёт твой нос!

- Вы, что, только что назвали меня лжецом, капрал? - в голосе прорезались сержантские интонации.

Эмма засмеялась, но тут в голове тревожно забилась мысль.

- Ты пьёшь?

Повисло короткое молчание. Потом Август ответил, и голос был почти счастливым:

- Я вообще-то пишу. Много. Конечно, до Хемингуэя мне далеко, но мой мозгоправ говорит, что это помогает привести в порядок мысли, да и вообще полезно.

- Да, ты всегда хотел быть писателем, - припомнила Эмма.

- Девушкам это нравится.

- О, да, пари держу, они ведутся на твою тонкую, чувствительную душу.

- Нууу, это не единственное, на что они ведутся… - окончание фразы потонуло в смехе Августа.

Эмма закатила глаза и ухмыльнулась на эту двусмысленность.

- Но у тебя всё в порядке?

- Лучше не бывало, крошка.

Эмма услышала, что он говорит правду. Перебросившись с другом еще парой шуток, она рассказала ему, как замечательно прошел день рождения Генри. Она рассказала про торт, про костюм Генри, как она играла с детьми и даже как они ходили в лес на днях, и она учила Реджину с Генри разбираться в следах и рассказывала им про ядовитые растения.

- Мы сегодня в магазин идём. Выберем малому велик.

- Ты покупаешь ему велик? - удивился Август.

- Ну, да, маленький трёхколесник. Такой, знаешь, с ручками, как у коляски. Детям они нравятся, верно? - внезапно Эмма засомневалась в выборе подарка. Август надолго замолчал, и Эмма задумалась, отчаянно пытаясь вспомнить, о чем она мечтала, когда ей было три года. Именно тогда приёмные родители вернули её в интернат, но дело не в том.

У Генри полно мягких игрушек. Может, книжку? Интересно, тут есть «Чаки-Чиз»? Можно было бы сводить его.

- Тебе она, правда, нравится, да? - прервал её мысли Август.

Эмма помолчала. Она поняла, о чем он, но, прищурившись, ответила:

- Ага, она мой друг.

- Я не об этом, ты же знаешь.

Эмма закатила глаза и раздраженно выдохнула. Иногда она ужасно жалела, что Август был рядом в нескольких ключевых моментах её юности.

- Слушай, если я страдала фигнёй в детстве, это не значит, что я влюбляюсь в каждую симпатичную девчонку, которую вижу.

Август хохотнул, и Эмме не нужно было видеть его, чтоб знать, что он самодовольно осклабился. За время, проведенное у него дома, Эмма поняла, что Август много смотрит телевизор. Перевод: Август подсел на мыльные оперы. И его довольный смех ясно говорил, что теперь он выпытывает у Эммы детали её жизни, как будто новую серию мыла смотрит.

- Ну, во-первых, никто не говорил «влюблена». А, во-вторых, она же красивая, да?

- Я этого не говорила, - прошептала Эмма, покраснев. Подняв бровь, она тревожно оглянулась на дверь, боясь, что Реджина может войти и услышать их разговор.

- А что, ты это отрицаешь? - Эмма промолчала, и Август продолжил. - Ты ведь покраснела, да?

- Нет! - яростно возразила Эмма, громче, чем хотела, и снова оглянулась на дверь, на случай, если её крик кого-то привлёк. На горизонте было чисто. Довольное хихиканье Августа действовало на нервы. Они повзрослели, воевали плечом к плечу, но, когда дело касалось отношений, особенно отношений Эммы, Август как был, так и остался старшим братом. Эмма вздохнула, запуская пальцы в волосы и, издав нечто среднее между стоном и рычанием, признала:

- Да, она, правда, очень краси… знаешь что? Мы не будем это с тобой обсуждать!

Хихиканье переросло в смех: