Письма об Испании

Потом слуга спросил у Диего, женат ли он. Диего отвечал, что нет, и рассказал, все стихами же и под мелодию фанданго, что у него есть любезная и что она хотя бедна, но очень хороша.

Диего

Tengo perlas y diamantes,
tengo oro y tengo plata,
marfil y tela dorada,
de todo tengo en abundante,
        si tú me quieres, niña de mi alma.

(Есть у меня жемчуг и брильянты, есть серебро, слоновая кость и золотые ткани — все есть у меня в изобилье, если ты меня любишь, дитя души моей).

¡Ay! tu granadina boca
es más bella y es más sana
que el frescor de la mañana,
que en mayo los lirios toca!
        Aromas son los aires que tú inspiras.

(Ах, твой гранатовый ротик прекраснее и слаще, чем свежесть утра, которая ложится в мае на лилии. Ароматен воздух, которым ты дышишь).

Como el rayo del cielo
derriba orgullosas palmas,
así queman todas las almas
tus miradas de fuego.
        ¡Benditos sean tus hermosos ojos!

(Как луч молнии с неба раздробляет гордые пальмы, так сжигают все души твои огненные взгляды. Да будут благословенны прекрасные глаза твои!)

¿La nieve de la Sierra,
compite ella por ventura,
con frescor y con blancura,
con los pechos, que encierra
        la sencilla alcandorita tuya?

(Снег Сиерры сравняется ли, например, с свежестью и белизною грудей твои!, которые охватывает твоя простая сорочка?)

Говорят, что в Испании народ беден, невежествен, полон суеверия и предрассудков, что просвещение в нее не проникло. Так по крайней мере думает вся Европа. Но поставьте этого невежественного испанского мужика рядом с французским, немецким, даже с английским мужиком и вы удивитесь его натуральному достоинству, его деликатным манерам и его языку, правильному, чистому. Низшее сословие здесь несравненно образованнее низших сословий в Европе; только под этим словом не должно понимать книжное образование, а образование, составившееся из нравов, обычаев, преданий, — так сказать, историческое образование, которое в испанском народе несравненно сильнее, глубже, нежели во всех других народах Европы. Это образование всей натуры человека, а не одной только головы. Уже довольно указать на то, что ни один народ не имеет такой богатой, поэтической литературы, как испанцы; народная поэзия их живет не в книгах, а в непрерывном изустном рассказе. Отсюда его способность к импровизации, которую можно объяснить только именно богатством народной поэзии, заучая которую народ непосредственно научается владеть своим языком. Решительно во многом испанцы составляют исключение (в самом лучшем смысле этого слова) из прочих народов Европы, и к ним всего меньше прилагаются те общие теории и определения, которыми книжные умы так любят играть в политику и историю.