Письма незнакомке

Любите ли вы пародии, сударыня? Сам я всегда считал, что пародия – весьма изощренная форма критики. Так вот, на этой неделе мне представился случай самому сочинить одну пародию или, скорее, подражание. Соискателям на степень бакалавра предложили такую тему: «Напишите в манере Лабрюйера портрет делового человека наших дней». Одна газета обратилась к нескольким писателям с просьбой также попробовать свои силы. Вот моя письменная работа.

Характер

Для Пейратеса[5] не существует ничего, кроме дел; он буквально лопается от богатства, его предприятия заполонили всю планету. «Пейратес, вам принадлежат все сахарные заводы королевства. Не пора ли остановиться?» – «Вы просто бредите, – отвечает он, – могу ли я перенести, чтобы кто-то другой поставлял мне сахарный тростник и таким способом обогащался? Мне нужна собственная плантация на островах». – «Она у вас уже есть, Пейратес, удовлетворены ли вы теперь?» – «А эти хлопковые поля?» – возражает он. «Вы и их только что приобрели; теперь-то вы остановитесь?» – «Как? – спрашивает он. – Должен же я построить ткацкие фабрики для переработки всего этого хлопка». – «Есть и фабрики. Наступило ли для вас наконец время отдыха?» – «Обождите, – отвечает Пейратес, – такой-то финансист снимает с моих доходов сливки. Это возмутительно». – «Станьте сами банкиром». – «Один завод продает мне грузовики, другой – нужные мне станки; это меня бесит». – «Производите их сами». – «Мои грузовики потребляют много бензина». – «Бурите нефтяные скважины, Пейратес… Ну, вот вы и владеете целой сетью промышленных и сельскохозяйственных предприятий, они прекрасно дополняют друг друга. Вы больше ни от кого не зависите. Начнете ли вы наконец наслаждаться жизнью?»

Он об этом и не помышляет. Ему незнакомы ни простые человеческие желания, ни радости. Каждое утро он встает на заре, склоняется над тщательно составленными ведомостями и видит, как растут его миллионные доходы, но счастье вкушают другие. «В чем же ваша отрада, Пейратес? Свою жену вы принесли в жертву делам, и она уже давно превратилась в забитую старуху, опутанную жемчужными ожерельями; ваши дети не интересуются теми хлопотливыми начинаниями, которые им предстоит продолжить после вас, а ростовщики между тем уже начеку; сумасбродства ваших отпрысков привели бы вас в отчаяние, если бы ваше безразличие к ним не было сильнее вашей ярости; у вас нет ни одного свободного вечера, чтобы побыть с любовницей, которая вам так дорого стоит; и какие могут быть у вас друзья, если вы выносите одних только льстецов и прихлебателей?

Расслабиться? Отдохнуть? Вы отказываете себе, Пейратес, в том, что имеют последние бедняки. «Non otium sed negotium»[6] – для вас это не просто изречение, а закон. В каждой комнате вашего загородного дома стоят телефонные аппараты, вплоть до закраины бассейна, в который домашний врач велит вам погружать время от времени ваше изнуренное тело. У вас столько денег, что вы постоянно в тревоге из-за возможного падения денежного курса или обесценивания валюты. Когда-то вы любили чтение и музыку; вы и к ним утратили вкус. У вас теперь лучший в мире повар, а вы с грустью вспоминаете о супе из капусты, который варила в деревне ваша бедная матушка. Продолжайте же, Пейратес, свое дело, получайте от него удовольствие. Сооружайте порты, финансируйте новые авиационные линии, стройте радиостанции и атомные реакторы. Успехи науки, по счастью, дают вам новые возможности убивать себя столь суетными занятиями. А если вам, случайно, недостаточно собственных забот, к вашим услугам дела государственные. Вы изрядно поднаторели в искусстве управления и охотно утверждаете, что дела в стране пошли бы лучше, если бы у кормила власти стояли такие люди, как вы. Видимо, под этим надо понимать, Пейратес, что страною следует управлять таким образом, чтобы это увеличило ваши богатства?»

И все же Пейратес стареет, и я впервые вижу его почти довольным. Дело в том, что ему пришла в голову гениальная мысль. Для того чтобы частично избавить своих детей, которых он, кстати, терпеть не может, от издержек, связанных с вводом в наследство, он приобрел на имя одного из своих служащих нотариальную контору, а тот обязался возвращать полученные гонорары семье Пейратеса. Вот одна из самых блестящих махинаций нашего героя, и он радуется тому, что успел ее завершить, ибо он подписывал необходимые бумаги, уже расставаясь с жизнью. Нынче утром я узнал, что он умер.

Но жил ли Пейратес вообще? Он делал дела. А это совсем другое.

Сочинение это было прочитано преподавателем, не знавшим имен соискателей. Мне выставили балл «18», querida, и гордости моей нет границ. Прощайте.

Существуют ли еще эгерии?