Письма, несущие смерть

Я даже пробовал молиться. Я был Писателем Писем, а что такое молитвы, если не устные письма Богу? «Уважаемый Господь», — обычно начинал я, как будто писал ему письмо. Однако он оставался глух к моим молитвам. Я до сих пор не знал, существует ли Бог, но я точно знал, что если бы у меня был Его адрес и я смог бы не поговорить с Ним, а написать Ему, у меня было бы гораздо больше шансов на положительный результат.

Тянулись дни.

Недели.

В первую годовщину моего поступления на работу в мой рабочий офис явился чиновник, допрашивавший меня после моего пленения и устроивший вечеринку в мою честь. Он казался все таким же скучающим, официальным и излучал скрытую угрозу.

— Мистер Хэнфорд. — От его голоса у меня, как и прежде, мурашки побежали по коже. — Давно мы с вами не виделись.

Я вдруг заметил в его облике какую-то неправильность. На нем была та же странная одежда, похожая и на униформу, и на деловой костюм, и в то же время ни то ни другое, но не это встревожило меня. Дело было в нем самом. Он не носил ни бороды, ни усов и был аккуратно подстрижен, однако его нарочито бесстрастное лицо не выглядело современным.

Я попытался представить его в тоге, в звериных шкурах, и получилось это слишком легко.

С чего, черт побери, в мою голову лезут такие мысли?

— Здесь у меня несколько писем, — бодро заявил гость. — Поздравления от доброжелателей с десятого этажа. От ваших старых друзей!

Он передал мне пачку конвертов.

— Спасибо, — сказал я, бросая конверты на заваленный бумагами стол.

— Вы их не вскроете?

Мне показалось, что он разочарован, и я обрадовался.

— Нет. Я занят. Я прочту их позже.

— Очень хорошо. — Он вдруг заговорил более официальным тоном. — Я просто хотел посмотреть, как вы устроились, и поздравить вас с годовщиной. — Он улыбнулся. — Вы получите еще много поздравлений.

Я не стал радовать его проявлениями чувств и взялся за письма только после его ухода. Поздравления с годовщиной? Странно. У меня возникло желание вообще не открывать их, выбросить непрочитанными. Они явно написаны по заказу. Сотрудникам с десятого этажа приказали их написать, и, вполне вероятно, с какими-то недобрыми намерениями. Вполне вероятно, что эти послания — не просто поздравления и не так безобидны, как кажутся.

И все же на том этапе своей жизни я был благодарен за все выходящее за рамки обыденности, нарушавшее рутину моей жизни.

Я просмотрел пачку и открыл письмо Вирджинии:

Мой дорогой Джейсон!

Неужели пролетел целый год? Мне он показался гораздо короче, хотя вам, несомненно, гораздо длиннее. Желаю, чтобы ваше творчество приносило вам столько же радости и тайного волнения, как те письма, которые вы писали с вашим другом Полом много лет тому назад.

Я нахмурился. Пол? Друг моего детства? Мы не виделись с тех пор, как его семья переехала, с тех пор, как он в последний раз смотрел на меня в окно автомобиля, горько плача и обещая стать моим другом по переписке. Что Вирджиния имеет в виду? Какие письма я когда-либо писал с Полом? Что за тайное волнение?

Тайное.

Послание! — понял я. Вирджиния прислала мне тайное послание! Я вдруг вспомнил, что мы с Полом как-то пытались вести тайную переписку с помощью исчезающих чернил — лимонного сока. Коричневатые, словно обожженные строчки возникали при нагревании листка. Дело было непростое, не оправдывало потраченного времени, и больше мы этим никогда не занимались.

Не пытается ли Вирджиния сообщить мне что-то тем же способом? Я вспомнил ломтик лимона в ее чае.

Следили за мной или нет, но я не желал упускать этот шанс и нагрел листок над электрической лампочкой. Сначала появились буквы, потом они сложились в слова: НЕ ПИШИ. ЭТО ОПАСНО.

Сердце загрохотало в груди. Я воровато оглянулся убедиться, что за мной не шпионят, и порывисто выхватил из стопки другое письмо — от Джона. И подержал его над лампочкой.

Ничего.

Я нагрел все письма, и только в письме Эрнеста появились коричневые строчки: СОПРОТИВЛЯЙСЯ. НЕ ПОМОГАЙ ЕМУ.

Ему.

Сердце заколотилось еще сильнее. Речь идет о Верховном. Они что-то узнали и отчаянно пытаются поделиться своим знанием со мной.

Вы очень могущественны.

Стэн прав, подумал я. Нас используют для изменения облика мира. Письма — тот фундамент, на котором строятся общества, сказал мне Генри в мой первый рабочий день. На письмах зиждется наше господство. Письма — наш бизнес, наша сфера деятельности, смысл нашего существования. Поэтому мы можем творить историю; можем определять ход событий.