Письма мертвецов

Нужные мне письма были перевязаны бечевкой и лежали на видном месте. Почерк был правильный, хотя и несколько своеобразный — с легким наклоном влево. Автора писем звали К.В. Кинсингтон, и выражался он прямо, без обиняков, так как ходить вокруг да около не видел никакой необходимости. Вместе с Джоном Ламбертом он был замешан в истории с тяжбой по поводу крупного контракта на дорожные работы и получил взятку. Это было очень давно, в те времена Ламберт был всего лишь честолюбивым молодым человеком. Похоже, он считал, что автора писем уже давно нет в живых, но тот неожиданно возник на горизонте, объявив о себе письмом, из которого было видно, что он жив и собирается шантажировать Ламберта. Своим посредником он избрал Огдена Слая, написав, что не видит необходимости встречаться с Джоном Ламбертом лично: Ламберт, дескать, и так узнает его почерк, а описанные события ему знакомы.

Быстро перелистав письма, я сделал несколько копий почерка. Я пока еще не имел четкого представления о том, что буду делать дальше, но образец почерка мне, конечно, пригодится. На криминальном поприще я стал специалистом в трех вещах: во вскрытии сейфов, в подделке бумаг и еще в одном деле — в использовании собственных мозгов. На своем веку я встретил всего несколько сейфов, с которыми не смог справиться, но ни разу еще мне не приходилось сталкиваться с почерком, который поставил бы меня в тупик. Немного потренировавшись, я мог перед свидетелями набросать любое письмо чужим почерком, причем так же быстро, как если бы это был мой собственный.

Судя по всему, история эта длилась уже около года, и Огден Слай, действуя от имени своего заказчика, неизменно «доил» Ламберта, получая при этом свой «навар». Чего там только не было — и письма, и счета, и всякие другие бумаги. Последним его требованием было, чтобы Луиз стала его женой. Он не называл причин, а просто выдвинул это требование.

Бегло пробежав глазами бумаги, я сделал образцы почерка — на тот случай, если они понадобятся, — и закрыл сейф. Внезапно какое-то шестое чувство подсказало мне, что я не один. Я повернулся — в дверях стояла рыжеволосая миссис Ламберт, изучая меня своим проницательным взглядом.

— Черт! — невольно вырвалось у меня.

Я уже так привык к тому, что, пока я выполняю работу, рядом со мной на страже всегда стоит Бобо, что потерял бдительность и забыл проследить за тылами.

— Я помешала? Извините.

Я разозлился. Разозлился на себя, на эти дурацкие условности и на этот идиотский общепринятый обычай, когда дамы почему-то должны извиняться, когда в их присутствии произносят бранное слово.

— Я сказал «черт», — проговорил я, почувствовав, что злость проходит, и решил попробовать перекинуть мяч в ее ворота.

— Думаю, мне просто показалось, — сухо заметила она. — Нам не хватает вашего общества. Луиз говорит, что с удовольствием потанцевала бы с вами.

Она стояла, не собираясь уходить. Конечно же она видела меня около сейфа и наверняка поняла, что я неспроста сшиваюсь в кабинете мужа, где мне совсем нечего делать. Интересно, закроет ли она глаза на то, что видела? И если да, то почему — просто из вежливости, как хозяйка дома, или по какой-то другой причине? Этого я не знал, а посему поклонился и вышел, чтобы потанцевать с Луиз.

Да, это был танец так уж танец!

Луиз смеялась, овевая меня ароматом духов, и подшучивала надо мной, называя «папочкой, которому все до лампочки». Я, конечно, понимал, что тут тоже какая-то игра, только не знал, кто сдает карты, а поэтому помалкивал.

— Ну давай же, папуля! Неужели тебе все до лампочки? — посмеивалась она. — Не могу же я танцевать в обнимку с воздухом! Ты бы хоть прижался ко мне, что ли, чтобы я почувствовала, что у меня есть партнер. Ведь ты же наверняка обжимался с девицами на воскресных школьных пикниках, которые были для вас пределом мечтаний. Да поживее. Ведь это же все-таки джаз! Пошевели конечностями, а то мои бедные родители еще, чего доброго, подумают, что мой новый друг не человек, а манекен из витрины. Давай же, Эд, не спи на ходу!

— А где костюм, в котором ты была в тот вечер, когда я впервые встретил тебя? — нанес я ответный удар.

— Кто же надевает на танцы костюмы? — заметила она.

— А не разрешишь мне взглянуть на него?Взгляд ее сделался на мгновение задумчивым.

— Я и так могу сказать тебе то, что тебя интересует, — произнесла она наконец. — Кто-то залез в мой гардероб и вырвал из рукава клок. Только не понятно, кому это понадобилось и зачем.

Я глянул на ее обнаженную руку, на которой не было не только следов собачьих клыков, но даже намека на синяк, и задумался над ее объяснением. Она действительно не могла оказаться в моей квартире, когда был ранен Бобо. В тот вечер она была со мной. Музыка замолчала, парочки разошлись, и к нам подошел человекообразный осьминог.

— Все, это последний танец. А после ужина, Луиз, я танцую с тобой.

Она кивнула, все еще прижимаясь ко мне, словно надеясь найти поддержку и избежать нежелательного танца.