Письма Махатм

Это может показаться непонятным обыкновенному читателю, ибо это один из наиболее труднопостижимых принципов оккультной (К.Х. – западной) доктрины. Природа двойственна; у нее имеется физический и материальный аспект, так же, как и духовный, и моральный аспект, и в ней имеется как добро, так и зло. Последнее есть неизбежная тень ее света. Чтобы вовлечь себя в поток бессмертия, или, вернее, обеспечить себе бесконечный ряд перерождений в качестве сознательных индивидуальностей, – гласит Книга Кью-те, том XXXI (К.Х. – Глава III), человек должен стать сотрудником природы, – либо на благо, либо на зло, в ее работе творения и воспроизведения, или в работе разрушения. (К.Х. – Это предложение указывает на два вида посвященных – Адептов и колдунов.) Она избавляется только от непригодных трутней, яростно изгоняя их и заставляя гибнуть миллионами. (К.Х. – Одно из ее обычных преувеличений.) Таким образом, тогда как добрые и чистые стремятся достигнуть нипанг (Нирваны, или состояния абсолютного существования и абсолютного сознания, которые в мире ограниченных восприятий суть не-существование и не-сознание) – злые, с другой стороны, скорее будут стремиться к ряду жизней в качестве сознательных, определенных сущностей или существ, предпочитая вечно страдать по закону воздающей справедливости (К.Х. – Кармы.), нежели откажутся от своих жизней как части интегрального, всемирного целого. Хорошо сознавая, что они не могут надеяться достигнуть конечного покоя в чистом духе, или Нирваны, они скорее цепляются к жизни в любой форме (К.Х. – Через медиумов, которые существовали везде и во все века.), нежели отказываются от того «желания жить», или танха, которое вызывает новую совокупность сканд, или перевоплощение индивидуальности. Природа одинаково хорошая мать как для безжалостной хищной птицы, так и для безвредного голубя. Матерь-Природа накажет своего ребенка, но после того, как он стал ее сотрудником в разрушении, она не может извергнуть его. (К.Х. – В течение эона, если только они знают, как заставить ее сделать это. Но это жизнь мучений и вечной ненависти. Если вы не верите в нас, как вы можете не верить в них?) Существуют полностью испорченные и порочные люди, однако столь же высокоинтеллектуальные и духовно ориентированные на зло [2], как и те, кто духовно ориентирован на благо (К.Х. – «Братья тени[484] ».) Их эго может избежать конечного разрушения или уничтожения на многие века. (К.Х. – Большинство должно уходить с этой планеты на восьмую, как она называет это. Но высочайшие будут жить до самого порога конечной Нирваны.) Это то, что Элифас Леви подразумевает под становлением «бессмертным во зле» путем отождествления с Сатаною. «О, если бы ты был холоден или горяч, – говорит видение «Откровения» св. Иоанну (III, 15–16). – Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». «Откровение» является чисто каббалистической книгой. Жара и холод суть два полюса, то есть добро и зло, дух и материя. Природа извергает «теплого», или «непригодную часть человечества», из уст своих, то есть уничтожает их. Мнение, что значительная часть человечества может, в конце концов, и не иметь бессмертную душу, не будет ново даже для европейских читателей. Сам Кольридж сравнивал это с дубом, имеющим, поистине, миллионы желудей, но из которых при номинальных (К.Х. – Нормальных.) обстоятельствах меньше одного из тысячи когда-либо развивается в дерево, и наводил на мысль, что как большинству желудей не удается развиться в новое живое дерево, так и, возможно, большинству людей не удается развиться в новое живое существо после этой земной смерти.

II. Сатана

Сатана есть лишь символ, а не реальный персонаж[485].

Это есть символ, противоположный Божественному символу, необходимый контраст того в нашем воображении. Это есть воображаемая тень, которая делает для нас видимым беспредельный свет Божественного.

Если бы Сатана был реальным персонажем, то существовало бы два Бога и верование манихейцев было бы правильным [3].

Сатана есть воображаемое понятие Абсолюта во зле; понятие, необходимое для полного утверждения свободы человеческой воли, которая, с помощью этого воображаемого Абсолюта, кажется свободной служить противовесом всей власти, даже Бога. Это наиболее дерзновенная и, быть может, самая грандиозная мечта человеческой гордыни.