Письма Махатм

Поэтому, пожалуйста, скажите мистеру А.Р. Гебхарду, что, если вообще кто-либо и является обманщиком, то таких «обманщиков» двое, а также скажите, что Махатма К.Х. получил его письмо, но никогда его не читал по той простой причине, что был связан данным Чохану обещанием не читать ни одного письма от какого-либо теософа до тех пор, пока не вернется после выполнения своей миссии в Китае, где он в то время находился. Он удостоил меня этим сообщением, чтобы помочь моему оправданию, как он сказал. Он строго запретил пересылать ему какие-либо письма до получения на то разрешения. Так как Учитель по настойчивой просьбе Артура Г. взял это на себя по причинам, известным только ему самому, я тут ничего не могла сказать, и мне приходилось только подчиниться. Я взяла это письмо и положила его в выдвижной ящик, полный бумаг. Когда я искала его, то обнаружила, что оно уже ушло, по крайней мере, я не видела его, и сказала об этом ему (Гебхарду. – Ред.). Но перед тем как ложиться спать, вынимая конверт, я нашла, что его письмо все еще там, хотя утром оно действительно ушло. Далее, если моя память не подводит меня, я показала мадам Гебхард письмо Олькотта, в котором он говорит о том, что ему сказал Учитель. Я не читала письма Гебхарда и могла принять эти слова как ответ на это письмо. У меня не осталось ни малейшего воспоминания о содержании того послания. Одно я знаю, и мадам Гебхард это подтвердит: она говорила об ужасных ссорах между Артуром Гебхардом и его отцом; это она сказала мне в Лондоне перед отъездом в Париж, а также неоднократно говорила Олькотту. Она выразила надежду, что Махатма вмешается в ее пользу, и эти слова могут относиться к этому, а вовсе не к тому письму. Как я могу помнить? Олькотт мог не полностью услышать, или же я напутала. Могли произойти сотни комбинаций. Единственным обманом может быть лишь то, что я, сама того не зная, сказала ему неправду о письме, что оно ушло шесть часов спустя, тогда как оно было взято только утром. В этом я признаю свою «вину».

Но, как и в деле Хьюма с «жемчужной булавкой», здесь подразумевается нечто большее, нежели простой обман. Если я обманывала мадам Гебхард и его самого, то я прямо-таки черная душа и мошенница. Месяц я пользовалась гостеприимством в их доме; они ухаживали за мною, пока я болела, и даже не позволили мне оплачивать услуги доктора, осыпали меня богатыми подарками, почестями и любезностями, и за все это я отплатила обманом. О, силы небесные, Истина и Справедливость! Пусть карма мистера Артура Гебхарда окажется легкой. Я прощаю ему ради его отца и матери, которых буду любить и уважать до последнего часа. Пожалуйста, передайте эти мои прощальные слова мадам Гебхард. Мне больше нечего сказать.

Бесполезно, мистер Синнетт. Теософское общество должно жить здесь, в Индии. Кажется, в Европе оно навеки обречено, потому что я обречена. Оно висит на вашем «Эзотерическом буддизме» и «Оккультном мире». И если Махатмы – мифы, а я являюсь автором всех писем, которые теперь объявляются хуже чем обманом представителями ОПИ (Общество психических исследований. – Ред.), как может существовать Лондонская Ложа? Я вам говорила, ибо чувствовала это, как всегда чувствую, что расследование мистера Ходжсона будет фатальным. Он весьма порядочный, правдивый, знающий молодой человек. Но как он отличит правду от лжи, когда вокруг него соткана густая сеть заговора? Сначала, когда он посетил штаб-квартиру и падре еще не могли хорошо завладеть им, он казался нормальным. Его отчеты были благоприятны. А затем его поймали. У нас есть свои свидетели, которые внимательно следили за миссионерами. Вы там, в Англии, можете хохотать, а мы – нет.

[Заговор священников-миссионеров против Теософского общества]

Мы знаем, что это не такой заговор, над которым можно посмеяться. 30 000 индийских падре-миссионеров объединились против нас. Это их последний шанс – выиграют либо они, либо мы. За неделю в Бомбее было собрано 72 000 рупий, «на расследование против так называемых Основателей Теософского общества». Все судьи страны (подумайте о сэре С. Тернере) против нас. Само мое имя воняет в ноздрях скептиков, номинальных христиан, свободных мыслителей и снобов C. S.[437] И опять на сцену выходит старая спящая красавица – я, в конце концов, русская шпионка! Вчера вечером чета Оксли вместе с Хьюмом обедали у Гарстинов, и им сообщили очень серьезно, что правительство собирается снова за мной следить, что, по имеющейся информации (не от Куломбов ли?), за мной придется «наблюдать». Напрасно Хьюм хохотал над этим, а Оксли протестовали. Это было «очень серьезно» ввиду того, что русские пройдут через Кабул, Афганистан или что-то в этом роде.