Письма из Ламбарене

Очерки и статьи, относящиеся к 1930 — 1950 гг., первоначально публиковались в ряде европейских журналов; впоследствии один из них («Школьный учитель Ойембо») вошел в книгу «Африканские рассказы» (Лейпциг, 1938). Другая часть была объединена в 1946 г. в журнале «Университас» (Штутгарт) как «Африканский дневник 1939 — 1945 гг.». Таким образом, книга, которая лежит перед нами, писалась почти полвека. Ее создавали одновременно сама жизнь и ее летописец Альберт Швейцер. Но летописец не был бесстрастным, сторонним наблюдателем, он сам был творцом и хранителем этой жизни, которая, как и всякая жизнь, являла свои и обычные, и самые неожиданные стороны в маленьком африканском поселке Ламбарене, в самом сердце тропической Африки.

Как только летом 1913 г. Хелене и Альберт Швейцер поселились в Ламбарене, тотчас же доктор начал делать записи о первых шагах становления больницы, о людях и событиях, которые казались ему заслуживающими внимания. Альберту Швейцеру не терпелось запечатлеть и осмыслить новый, ранее ему неведомый мир. В то же время, будучи человеком ответственным и обязательным, он хотел посылать эти записи тем, кто помог ему в его трудном предприятии. Он так пишет о рождении этой книги: «Рассказывая обо всем, что мне там довелось испытать и увидеть <...>, я пользуюсь теми отчетами, которые я, живя в Ламбарене, писал по два раза в год и которые, перепечатав, рассылал потом моим друзьям и всем тем, кто оказывал мне материальную помощь в моем деле».[125]

«Письма из Ламбарене», таким образом, представляют собой книгу-документ. Это тщательно написанный, оснащенный многочисленными цифрами и фактами отчет о работе больницы. Не случайно книга начинается с диспозиции, подобной той, которую делают военачальники перед началом сражения, — с подробного описания места действия. В первой главе Швейцер описывает географические, особенности бассейна реки Огове, его климат — ливневые дожди, жару, достигающую в период дождей 35° по Цельсию; он рассказывает о племенах, населяющих этот район Африки, об истории края; о белых людях, которых в начале нашего века здесь насчитывалось всего пятьсот человек. Это были плантаторы, лесоторговцы, купцы, служащие Колониального управления, миссионеры. Швейцер не задает вопроса, но он возникает сам: а врачи, инженеры, учителя?

В первой же главе Швейцеру — добросовестному хроникеру противостоит Швейцер-моралист. Противостоит ли? Конечно же нет! Моральное обличение действенно тогда, когда оно опирается на факты. Моральный пример приобретает убедительность, если он осуществлен. Сопоставляя и анализируя факты африканской действительности начала века, Альберт Швейцер в первой главе книги отвечает на вопрос, почему он поехал в Африку. Мы понимаем, что он не мог не поехать туда, где, по его мнению, страдания людей достигли предела.

Поэтому с первых же страниц книги тщательность, документальность отчета органически переплетается, сосуществует с дневниковой исповедальностью. Повествование о жизни в небольшой африканской деревушке приобретает общечеловеческое звучание: подспудно зреют вопросы о роли человека в современном бурном мире, о значении правильного морального выбора.

Первые месяцы пребывания и напряженной работы в африканском лесу. Бесчисленные трудности, с которыми ежедневно, ежеминутно приходится сталкиваться Хелене и Альберту Швейцерам: угнетающий климат, отсутствие помещения для врачебных приемов, невозможность объясниться с пациентами — не приехал переводчик Нзенг, с которым Швейцер договаривался заранее. А тут еще миссионер Элленбергер, улыбаясь, замечает: «Вы впервые сталкиваетесь с тем, с чем вам придется иметь дело день ото дня, — с ненадежностью негров» (с. 25).

Сколько раз еще услышит доктор Швейцер слова, хулящие африканцев! Но он не примет их на веру. Он постарается сам разобраться в психологии этих людей, в экономических, национальных и социальных причинах, породивших те или иные черты их характера и поведения, которые казались странными европейцам. Очень скоро, спустя полгода, на страницах «Писем из Ламбарене» он даст ответ Элленбергеру. «Что касается меня, — напишет Швейцер, — то, по правде говоря, я никогда уже больше не решусь говорить о лености негров после того, как полтора десятка их почти непрерывно гребли в течение тридцати шести часов, чтобы доставить меня к тяжелобольному» (с. 72).

Швейцер пристально, внимательно и заинтересованно вглядывается в окружающую его африканскую действительность. Вначале ему как врачу видны явления, лежащие на поверхности жизни. Его поражает количество больных, обращающихся к нему за помощью. Люди идут за многие десятки километров, приплывают по Огове. Они жалуются на сердечные заболевания, гнойные язвы, чесотку, сонную болезнь... А сколько непонятного, требующего неотложной разгадки в симптомах неизвестных на Западе заболеваний!