Письма из деревни (1872-1887 гг.)

Вот для начальства бабы в деревне язва. Мужчины гораздо более терпеливо переносят и деспотизм хозяина, и деспотизм деревенского мира, и деспотизм волостного, и затеи начальства: станового, урядника и т. п. А уж бабы — нет, если дело коснется их личных бабьих интересов. Попробовало как-то начальство описать за недоимки бабьи андараки, так бабы такой гвалт подняли, что страх, — к царице жаловаться, говорят, пойдем. И пошли бы. Начальство в этом случае, однако, осталось в барышах: бабы до тех пор точили мужчин, спали даже отдельно, пока те не раздобылись деньгами — работ разных летних понабрали — и не уплатили недоимок. Однако после того начальство бабьих андараков уже не трогало.

Все это я говорю, однако ж, не потому, чтобы нужны были какие-либо мероприятия для закрепления семейного союза и предупреждения разделов. Я противник всяких чиновничьих мероприятий, касающихся внутренней жизни.

Разделы вредны, разделы — причина обеднения дворов. Если бы крестьяне действовали в хозяйстве сообща, если бы деревни состояли из небольшого числа неразделенных дворов, сообща обрабатывающих землю, сообща ведущих хозяйство, если бы, еще того лучше, целые деревни вели хозяйство сообща, то, нет сомнения, крестьяне жили бы зажиточно и, так или иначе, прибрали бы все земли к своим рукам. Разделы вредны, но, повторяю, всякие мероприятия для закрепления семейного союза были бы нелепы и так же невозможны, как невозможно Мишку заставить любить Фрузу, а не Авдоню.

Все такие мероприятия никогда ни к чему не приводят, всегда ловко обходятся и только наносят вред народу, затесняют его и, по мнению мужиков, делаются только им в «усмешку». Точно вот — «на тебе, ходи вверх ногами!». И ходим, то есть не ходим, а делаем вид, что ходим. Идешь обыкновенным порядком, встречаешь начальство — «отчего не кверху ногами?». «А вот сейчас, вашество, отдохнуть перевернулся», — и делаешь вид, что хочешь встать кверху ногами. Начальство само знает, что нельзя так ходить, но, довольное послушанием, милостиво улыбается и проследывает далее. К слову пришлось, возьму самый пустой пример — березки, которые приказано садить по деревням вдоль улиц.

Надумали там в городе начальники от нечего делать, что следует по деревням вдоль улиц березки сажать. Красиво будет — это первое. В случае пожара березки будут служить защитой — это второе. Почему березки, насаженные вдоль узкой деревенской улицы, могут защищать от пожара? Ну, да уж так начальники придумали. Надумали, расписали сейчас наистрожайший приказ по волостям, волостные — сельским старостам приказ, те — десятским по деревням. Посадили мужики березки — недоумевают, зачем? Случилось в то лето архиерею проезжать — думали, что это для его проезду, чтобы, значит, ему веселее было. Разумеется, за лето все посаженные березки посохли. Кто знает устройство деревни и деревенскую жизнь, тот сейчас поймет, что никакие деревья на деревенской улице расти не могут. На улице, очень узенькой, обыкновенно грязь по колено, по улице прогоняют скот, который чешется о посаженные деревья, о улице проезжают с навозом, сеном, дровами — не тот, так другой зацепит за посаженную березку. Не приживаются березки, да и только, — сохнут. Приезжает весною чиновник, какой-то пожарный агент (чин такой есть и тоже со звездочкой) или агёл, как называют его мужики. 12 Где березки? — спрашивает. — Посохли. — Посохли! а вот я… и пошел, и пошел. Нашумел, накричал, приказал опять насадить, не то, говорит, за каждую березку по пяти рублей штрафу возьму. Испугались мужики, второй раз насадили — посохли опять. На третью весну опять требует, — сажай! Ну, и надумались мужики: чем вырывать березку с корнем, прямо срубают мелкий березняк, заостривают комель и втыкают к приезду агента в землю — зелень долго держится. А по зиме на растопку идет, потому что за лето отлично на ветру просыхает. Не полезет же чиновник смотреть, с корнями ли посажено, ну, а если найдется такой, что полезет, скажут:

«Отгнило коренье», — где ему увидать, что березка просто отрублена. Но вот вопрос, откуда крестьянам взять березки? В наделах ведь их нет. Срубить у барина? — Полесовщик не позволит. Ну, и таскали по ночам.

— Чудное, право, дело! То не позволяют на Троицу «май» ставить около изб, потому де, что много березок на май истребляют, то приказывают каждый год березки на улицах сажать!