Письма из деревни

В вечерней свежести я вышел погулять, находясь в действительно новой стране, в совсем чужой среде. Люди [здесь] ведут нерадивую, праздную жизнь: во-первых, у дверей тут нет замков – но трактирщик меня уверял в том, что я могу быть совершенно спокойным, даже если бы все, что у меня есть с собой, состояло из алмазов; во-вторых, окна закрыты бумагой вместо стекол; в-третьих, отсутствует крайне необходимое удобство, так что в этом плане люди здесь живут недалеко от естественного состояния. Когда я у дворника спросил насчет одного местечка, он указал вниз по двору: «qui abbasso puo servirsi» [вот там можно расположиться!]; я спросил: «dove?» [где?] – «da per tutto dove vuol!» [да везде, где угодно], – ответил он приветливо. Действительно, [здесь] проявляется величайшая беззаботность, но оживленности и хлопотливости хватает…» Пер. С. Эртца.

⁷ А.Н. приехал в Батищево 6 февр. 1871 г. Писано в 1875 г. – Примеч. Н. Энгельгардта.

⁸ Сделано небольшое сокращение описания дворовых собак – Ред.

⁹ То же. – Ред.

¹⁰ Долю волны и льну девочка начинает получать только с того времени, когда она становится полезною в хозяйстве, например может собирать траву свиньям. Долю на мальчика баба получает тоже только тогда, когда он может что-нибудь работать.

¹¹ Отношения между мужчинами и женщинами у крестьян доведены до величайшей простоты. Весною, когда соберутся батраки и батрачки, уже через две недели все отношения установились, и всем известно, кто кем занят. Обыкновенно раз установившиеся весною отношения прочно сохраняются до осени, когда все расходятся в разные стороны с тем, чтобы никогда, может быть, не встретиться. Женщина при этом пользуется полнейшей свободой, но должна прежде бросить того, с кем занята, и тогда уже она свободна тут же заняться с кем хочет. Ревности никакой. Но пока женщина занята с кем-нибудь, она неприкосновенна для других мужчин, и всякая попытка в этом отношении какого-нибудь мужчины будет наказана – товарищи его побьют. На занятую женщину мужчины вовсе не смотрят, пока она не разошлась с тем, с кем была занята, и не стала свободна.

¹² Чтобы указать, как в наших хозяйствах все не установилось, достаточно будет сообщить наши цены на корм в нынешнем году. Сено 40 коп. за пуд, ржаная солома 10 коп. за пуд, да и за эти цены достать сена и соломы трудно; овес 60 коп. за пуд, рожь 75 коп. за пуд, конопляная жмака 24 коп. за пуд.

¹³ Запрещается употреблять для окрашивания обоев краски, содержащие мышьяк, потому что пыль от таких обоев вредно действует на здоровье. Представьте же себе, если избу прокурят мышьяком или смажут в ней все щели болтушкой из муки с мышьяком, тараканов в этой избе никогда не будет – бойтесь изб, где нет тараканов! Но каково это будет действовать на людей, в ней живущих! Исконные обитатели избы еще могут привыкнуть к мышьячной пыли, но свежий человек, поступающий в семью, например невестка, – умирает. Случается, что мрут невестки во дворе, да и только. А может быть оттого и мрут, что изба была когда-нибудь прокурена мышьяком.

¹⁴ Напечатано в «Отечественных записках», 1878 г., март, № 3. – Примечание К Энгельгардта.

¹⁵ Напечатано в «Отечественных записках» за 1879 г. – Примечание К Энгельгардта.

¹⁶ Я знаю пример, что те же мужики, три отставных солдата – люди артельные, привыкшие на службе к делу сообща, – поселились в деревне и, взяв землю, сообща построили овин и сообща молотят на нем; сегодня все молотят хлеб, принадлежащий одному, завтра – другому.

¹⁷ В кухонных книгах мне никогда не встречалась среди разных яичниц «исправницкая яичница». Это простая, пахнущая дымком яичница-глазунья, которую готовят на лучинках. Очень вкусна. Такую яичницу в старину подавали в деревнях исправникам. После «Положения», после мировых посредников, мировых судей, следователей, приставов, словом, в новейшее время, об исправницкой яичнице в деревнях уже позабыли. Исправник стал большой барин («notre chef», как его величают уездные дамы) и с мужиком в соприкосновение приходит редко, разве волостного погоняет за невзнос податей. Даже становые облагородились, не имея дела до мужиков, которые знали только свое сельское начальство. Все было хорошо, ладно, мужики отдохнули до прошлого лета, когда на них напустили пьяную орду урядников.