Письма Г. В. Адамовича И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову (1955–1958)

Ну, вот – это все литература. А она мне поднадоела, как Гулю. Только б водились деньжонки, и все прочее. Пожалуйста, Madame, продолжайте мне аккуратно писать и все сообщать, в моральную мне поддержку. Если б Вы знали, что творится в моей мятущейся душе, притом во всех смыслах! Но Вы – друг, который искренне хочет быть верным и которого Бог все-таки к этому не предназначил! Не думайте, что я Вас в чем-то упрекаю. Не в чем. Но я чувствую эту черту в Вас «mobile comme l’onde»²⁷⁴, которая, верно, и сводила (и сводит) сума Ваших поклонников: в последнюю минуту ускользнет, сама этого не заметив! Действительно, если бы я имел великое несчастье в Вас влюбиться, то сошел бы с ума. То ли дело Ангел с чемоданчиком, белыми зубами et «un film formidable»²⁷⁵. Тут тоже блаженство и безнадежность (пропорция 1/10 и 9/10), но по крайней мере без иллюзий, без беспокойства, без неожиданностей. Знаешь заранее, что ничего нет, но ничего и не обещано.

Ну, простите за радотаж²⁷⁶ и лирику. Целую Ваши нежные ручки и все такое. Будьте здоровы, а миллионы не так важны.

Ваш Г. А.

Гласберг (старый) пишет, что виделся «с Mme Ивановой». Не попал ли и он в адмиротэры? Когда-то он был знаменитым Ловласом. Но он старик умный, хотя и надоедливый.

39. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову

Manchester 2/II–58

Дорогие душки Спасибо за два письма, Мадам и Жоржа.

Сейчас, только что, кончил и переписал статью, оттого пребываю в некоем высокотворческом волнении. Если вам не понравится, «расстаюсь вечным расставанием»²⁷⁷. Статья хорошая, по мере моих сил: для меня хорошая. У меня все время жар, я в болезненном состоянии ее и писал. Скажу правду, я начал здесь и далее край листа отрезан надо же наконец … «отделаться» … всем струнам, и хотя ударил, но по-своему, м. б., и с Шарантоном. Однако сравнение только с Блоком: Блок и Иванов. Под конец пущен намек о глубоком смысле ивановской поэзии, и кончается словом «царит». Кстати, в начале сделан даже hommage²⁷⁸ Вашему другу Маркову, с оговоркой, что он гимназист. Его статья²⁷⁹ Вам нравится, я понимаю, – но ведь это чорт знает что!

Ну, одним словом – постарался и чувствую удовлетворение.

Madame, я не могу прислать Вам копии, т. е. Жоржу – ибо Вы хитрите … весь его «зуд»…

Жорж пишет, что, верно, я притворяюсь «бедным, больным старичком». Нет, я сейчас развалина и не знаю, что это, а если это все грипп, то Ваши уверения, что от гриппа молодеют, не вполне соответствуют истине: ибо я и на вид стал совсем …

обычно. Что Ваш Amigo Peseta? Я никак не могу понять, что приятного в том, что нравишься. Для меня, в редких случаях моей практики, это всегда было только неприятностью. Пожалуйста, пишите.

Ваш Г. А.

40. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

Manchester 2 марта 1958

Дорогой и бесценный друг Madame

Не может того быть, чтобы я Вам не ответил. Впрочем, не помню. Но en principe²⁸⁰ – не может быть, ибо отвечаю всегда, да на старости лет стал вообще всем отвечать. Вам тем более и особливо. Вот, теперь у меня даже дружеская переписка с Оцупом²⁸¹. Он мне прислал книжку²⁸², я написал статейку (Тютчев²⁸³) – ну, и пошло. Даже Диана шлет поклоны. Он хочет в апреле, когда я буду в Париже, свидеться «посидеть». Боюсь, что опять получатся в море корабли, но вообще-то, «перед тем, как умереть, надо же поговорить»²⁸⁴. И со всеми наладить нерушимый мир.

Madame, Ваш испанец лучше, чем я думал. Мне его жаль. Вы его терзаете и наслаждаетесь игрой, а он страдает. Я бы ему все объяснил насчет Вас, «брось, дорогой товарищ, все равно ничего не выйдет». Вот у него были заплатки на коленях, а Вы возмутились: ну, заплатки, – et apres tout?²⁸⁵ Мне трудно Вам все это сказать как надо, но хоть раз-то погладьте его по голове, «руки на плечи» и так далее. Впрочем, он и самоуверен: «vous etiez heureuse aupres de moi»²⁸⁶ или что-то вроде. Как это понять? Кстати, лучше вспомните какого-то умного человека: «l’amour est une chose, le bonheur en est une autre»²⁸⁷. Очень верно. Процитируйте ему это, в назидание.

Гуль прислал письмо с восторгом по поводу моей статьи о Жорже. Карповичу будто бы тоже очень понравилось²⁸⁸. Действительно, не статья, а бонбон. А Водов мне пишет, что Гуль едва ли будет доволен моим отзывом о его «Скифе»²⁸⁹. Но этот «Скиф» такая дрянь, что мне было тошно читать, будто как в Рязани одеваются по последней моде и шику. Я выжал из себя все что мог, дабы не ссориться.

А «Нового журнала» у меня до сих пор нет, и стихов Ваших²⁹⁰ я поэтому не видел. Вероятно, они послали в Париж, как уже бывало, а консьержка моя книги маринует.