Письма бунтующего сценариста. Заметки о сценарном мастерстве

Написание текста не для публикации отличается от написания текста для публикации так же, как прыжок с крыши отличается от прыжка с шестом. И дело даже не в том, что пишущий сознательно или бессознательно пытается понравиться. Просто это другой тип навыка, другое действие, превращающее автора совсем в другого человека. Ведение записных книжек на самом деле никак не тренирует писательские навыки. Так же как онанизм не помогает освоить науку страсти нежной.

В каком-то смысле статус в фейсбуке ближе к писательству, чем описание природы в записной книжке.

***

Когда есть поэпизодник – считай, есть сценарий. Когда есть первый драфт – есть только гребаное ничего.

***

Отрасли, связанные с писательством, проходят одинаковые стадии:

1) Писатели – это обслуга (древние певцы-поэты, выступавшие со своими илиадами за еду между шутами и голыми танцовщицами, средневековый театр, довоенный Голливуд, телевидение до «Сопрано»).

2) Писатели – это ценность, за ними охотятся, их берегут (литература начала 19 века, театр конца 19 века, послевоенный Голливуд, ТВ во время «Сопрано»).

3) Писатели всем заправляют (литература середины 19 века, театр начала 20 века, Голливуд 70-х, ТВ после «Сопрано»).

4) Отрасль приходит в упадок (литература после войны, театр в 70-е, Голливуд в 90-е, ТВ -?).

***

Возможно, главная польза от телесериалов – психотерапевтическая. В хорошем сериале герой проходит через серию самооткровений (Труби, привет!), что помогает зрителю снять часть неврозов, связанных с постоянным самообманом. Не могу объяснить, как это работает, но это работает. Мне кажется, именно поэтому таким успехом пользуются длинные истории, а не только из-за привыкания к персонажам. От «Сопрано» так и просто остается ощущение только что законченного курса лечения у психоаналитика :)

И именно поэтому в последнее время хуже работают олдскульные форматные чисто вертикальные истории типа «Закона и порядка» и «CSI». И даже в вертикалках появляются большие и подробные горизонтальные арки, как в «Костях». А сериалы, которые рискнули полностью перейти на горизонталь (как «Фриндж» и «Скандал») получили резкий прирост аудитории и не абы какой, а очень лояльной.

***

Явился мне сегодня во сне Николай Степанович Гумилев и сказал, что есть одно слово, в котором русский язык и русская мысль проявились целиком. Слово это «обещание».

***

Когда в кино читают стихи – это не поэзия. А вот когда в «Легенде о Сурамской крепости» девушка падает, узнав страшную весть, и стоящие за ее спиной две вазы в человеческий рост падают в разные стороны…

***

В кино мелочей не бывает. Люди тратят кучу времени, денег, сил и нервов на то, чтобы все в кадре было красиво и достоверно. А потом актер, играющий сотрудника спецслужб, входит в кабинет начальника и вместо того, чтобы сказать написанное в сценарии «Разрешите?» вдруг ляпнет – «Можно?» – и все труды насмарку. Все-таки самая нужная профессия в российском кино сегодня – стрипт-супервайзер.

***

Джон Лассетер говорил сегодня о том, что люди важнее идеи. На самом деле чисто западный подход, ориентация на результат. У нас считается, что идея, спущенная сверху, может сделать гениями даже посредственных исполнителей. А посредственных исполнителей у нас нанимают потому, что у нас для любого начальника важнее не результат, а сохранение собственного статуса – статуса единственного гения, который умнее всех своих исполнителей. Ну и результат соответствующий.

***

Интересный момент. Когда обращаюсь к кому-нибудь с очередной гениальной идеей, которая отнимет кучу времени и сил, и не принесет ни копейки денег, реакция бывает двух видов: 1) «Круто, я в деле, а про деньги мог бы и не говорить» и 2) «А зачем это надо? какой от этого толк? а сколько мне заплатят?» И самое интересное, первая реакция всегда была у людей успешных, востребованных и состоявшихся. А вторая реакция бывает обычно у людей, которые на тот момент вообще не имеют работы и сидят без работы до сих пор. И будут сидеть :)

***

Наконец понял, зачем нужна русская форма записи сценария! Не для удобства читающего, а для неудобства пишущего! Это дополнительное ограничение, которое не дает расслабиться, заставляет все время сохранять концентрацию. Легко и приятно писать диалог американкой:

«ИВАНОВ

Блаблабла.

ПЕТРОВ

Блаблабла.

ИВАНОВ

Блаблабла?

ПЕТРОВ

Блабла!»

И так далее, хоть километрами можно валять такой диалог. А вот попробуйте-ка по-нашенски, русской записью:

«Иванов прищурился и вдруг выстрелил внезапным вопросом исподлобья:

 – А не бла ли блабла?

 – Бла! – презрительно отмахнулся Петров.

 – Ты мне бла не блабла! – вдруг рассердился Иванов и строгая складка прочертила его мужской лоб.

 – Бла! – смачно сплюнул Петров. И, выходя из амбара, смахнул с седого уса, переломленную пополам, как Россия, соломину и добавил, окончательно закрывая тему – Бла».

Не размахнешься особо, все время приходится держать себя в руках.

***

А есть еще французская форма записи – на спичечном коробке: